История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

Талейрану и его весьма ловкому первому помощнику Бенардьеру было поручено составить проект новой конфедерации и представить его Наполеону.

Такова была цепь событий, дважды заставлявшая Францию вмешиваться в дела Германии. В первый раз, когда раздел церковных имуществ грозил Германии потрясением, Наполеона просили произвести раздел и добавить в германскую конституцию вытекающие из него изменения. Во второй раз, призванный с берегов Океана на берега Дуная в результате вторжения австрийцев в Баварию, Наполеон вынужден был создать себе союзников на юге Германии, вознаградить их, возвеличить, но и сдержать, когда они захотели злоупотребить союзом с ним.

Предоставив Талейрану и Бенардьеру тайно обговорить с министрами Бадена, Вюртемберга и Баварии детали нового плана Германской конфедерации, Наполеон приступил к исполнению своего плана в отношении Италии и Голландии, дабы английские и русские переговорщики, каждый со своей стороны, обнаружили бесповоротные решения и уже созданные новые королевства.

Неаполитанская корона предназначалась Жозефу, голландская – Луи. Учреждение этих королевств было для Наполеона одновременно политическим расчетом и удовольствием. Он был не только велик, но добр и чувствителен к кровным привязанностям, иногда до слабости. Ему не всегда платили за его чувства, ибо нет ничего более требовательного, чем семья парвеню. Из всех его родственников, признававших, что основу величия Бонапартов заложил победитель Риволи, Пирамид и Аустерлица, нет ни одного, кто не считал и себя сыгравшим значительную роль и не думал, что с ним обошлись несправедливо, жестоко или несоразмерно его заслугам. Мать Наполеона, без конца повторявшая, что родила его на свет, жаловалась на недостаток почестей и уважения;

и однако она была самой скромной из женщин этой семьи. Люсьен Бонапарт говорил, что это он надел корону на голову брата, ибо тот не справился бы один 18 брюмера, и за эту услугу он теперь живет в изгнании. Жозеф, самый мягкий из всех, самый здравомыслящий, говорил в свою очередь, что он старший и его, как старшего, недостаточно почитают. Он был расположен считать, что Люневильский, Амьенский договора и договор о Конкордате, которые Наполеон любезно поручил ему подписать вместо Талейрана, были делом его личного искусства не в меньшей степени, чем высоких подвигов его брата. Луи, больной, подозрительный, исполненный гордыни, притворной добродетели и в то же время честный, считал себя принесенным в жертву позорной услуге – женившись на Гортензии Богарне, прикрыть ее слабость в отношении Наполеона, что было гнусной клеветой, выдуманной эмигрантами и разнесенной в тысячах памфлетов.

Итак, каждый из них считал себя в чем-нибудь обделенным, недостаточно вознагражденным за вклад в величие брата. Сестры Наполеона, не осмеливаясь на подобные претензии, суетились вокруг него и своим соперничеством, а иногда и недовольством бередили душу, исполненную стольких забот. Каролина непрестанно хлопотала за Мюрата, который, при всём его легкомыслии, платил, по крайней мере, за благодеяния шурина преданностью, не позволявшей еще предвидеть его позднейшее поведение, хотя, по правде, от легкомыслия можно ожидать чего угодно. Старшая, Элиза, перебравшаяся в Лукку, где искала славы в управлении маленьким государством и действительно превосходно им управляла, желала увеличения своего герцогства.

Среди всех родственников только Жером, как самый молодой, и Полина, как самая легкомысленная, были свободны от этих требований, злопамятства и зависти, которые нарушали внутренний мир императорской семьи. Жером, беспутная молодость которого часто вызывала суровые отповеди Наполеона, видел в нем скорее отца, чем брата, и принимал его благодеяния с сердцем, исполненным беспримесной благодарности. Полина, отдававшаяся удовольствиям, как принцесса семейства цезарей, прекрасная, как античная Венера, искала в величии брата лишь средств для удовлетворения своих беспорядочных вкусов, не желала более высоких титулов, чем титул Боргезе, чье имя она носила, и предпочитала состояние, источник наслаждения – величию, удовлетворению гордыни. Она так любила брата, что, когда он уходил на войну, Камбасерес был вынужден посылать ей новости в самый миг их получения, ибо малейшее промедление повергало ее в жестокие страдания.

Опасение оказаться обойденными семьей Богарне сделало Бонапартов врагами Жозефины. В этом они не щадили даже сердца Наполеона и мучили его на все лады. Стремительное возвышение Евгения, ставшего вице-королем и назначенного наследником прекрасного королевства Италии, особенно задевало их, а между тем эту корону предлагали Жозефу, но он не захотел ее, потому что она слишком прямо помещала его под власть Императора Французов. Он хотел править, говорил он, независимо. Позже мы увидим, какие трудности должен был привнести в правление Наполеона этот общий для всех членов императорской семьи вкус к независимости в сочетании со стремлениями народов, над которыми они были призваны царствовать.