История одиночества

С плывущего в вышине облака я ныряю в свое прошлое и блаженно купаюсь в нем: так смуглый индеец смело бросается в волны вниз головой, и они несут его к родимому берегу. Давно позабытые воспоминания, будто «судов обломки с россыпью сокровищ», вспыхивают пред моим жаждущим взором; я начинаю чувствовать, мыслить – и вновь обретаю себя[208]

.

Это сочетание мистицизма и мизантропии имело большое будущее. Полвека спустя свою философию пешехода изложил Роберт Льюис Стивенсон:

Итак, чтобы сполна насладиться ею, пешую прогулку должно совершать в одиночку. Если отправиться компанией или даже хотя бы в паре с кем-то, от пешей прогулки останется одно название; это будет уже нечто иное, скорее похожее на пикник. Пешую прогулку должно совершать в одиночку, поскольку суть ее – в свободе; ибо нужно иметь возможность сделать остановку и продолжить путь, пойти той дорогой или этой по своему капризу; и потому еще, что нужно идти в своем темпе, не спеша за ходоком-чемпионом и не семеня подле девушки. Наконец, нужно быть открытым для всех впечатлений и позволять мыслям подчиняться тому, что видишь. Вы должны быть подобны трубе, в которой может играть любой ветер[209]

.

У путешествий была своя иерархия. Можно было, конечно, гулять компанией и получать от этого удовольствие. Но это был не столь значительный опыт. «Тишины недостаточно», – настаивал Дж. М. Тревельян.

Для идеальной пешей прогулки, столь не похожей на воскресное гуляние, мне надобно быть одному. Когда вы отправляетесь в пеший поход, присутствие спутника, а с ним и утомительных сомнений в том, подходит ли ему темп, хочет ли он забраться на утес или пойти вдоль ручья, а главное – неотвязный страх, что он может заговорить, – все это разрушает гармонию тела, ума и души, шествующих, уже не сознавая своей отдельности, несогласованности, ставших одним целым с мистическим единством земли[210].

Хотя маршруты большинства пеших прогулок лежали через культурный ландшафт, это все же был опыт, оторванный от сельской экономики и ее рабочей силы, а также от мира труда в целом – за исключением разве что тех случаев, когда прогулка совершалась в выходной день или во время ежегодного праздника. Единственно допустимым было присутствие людей в заезжем доме или гостинице в конце полного впечатлений дня: там персонал обеспечивал питание и комфорт, а путешественники рассказывали друг другу о своих подвигах.