История одиночества

Второе различие касалось коллективной практики. С конца XVIII века впитавшаяся в плоть и кровь рабочего класса страсть к конкуренции, подогреваемая к тому же азартной игрой, нашла выражение в многочисленных садоводческих обществах и цветочных выставках по всей стране[402]. Клубы отличались по району, направлению деятельности или конкретным видам цветов; в процессе интенсивного разведения, порой доходившего до выведения новых видов растений, они энергично боролись за призы (часто это были медные чайники) и за приносимый ими почет[403]

. Согласно исследованию промышленного севера в 1826 году, там проводилось пятьдесят выставок аврикул и первоцветов в год – наряду с двадцатью семью конкурсами тюльпанов, девятью – лютиков, девятнадцатью – роз и сорока восемью – гвоздик[404]. Соревновательное садоводство выражало особый баланс социальных и одиночных усилий. Конечный продукт требовал общепринятых норм оценки и некоторой формы коллективного восприятия. В случае с ремесленными выставками цветов судейству и вручению призов мог предшествовать официальный ужин для членов клуба. Но конечный результат всегда был результатом месяцев напряженного, сосредоточенного личного труда. День за днем до и после работы, покуда хватало света, в прохладные весенние дни или теплые летние вечера одинокий ремесленник осматривал свои растения и ухаживал за ними, создавая образцы для демонстрации, а также цветы для украшения дома и овощи для употребления в пищу в нем же. Без стимула в виде соревнования и без радости удовлетворения домашних нужд регулярно заниматься посадкой, поливом и прополкой было бы труднее. И наоборот, смысл демонстрации своих достижений членам клуба или глядящим через забор соседям состоял в знании о том, сколько систематических усилий и отработанных личных навыков заключал в себе каждый цветок или гигантский клубень.

Схожее движение между контрастными формами можно наблюдать в растущей популярности разного рода животноводства (Fancy) – разведения для конкурсного показа птиц и животных. Само это понятие было по сути своей коллективным. Оно олицетворяло собой переход от частного удовольствия, связанного с конкретным домашним животным или рабочим скотом, к общему принятию стандартов качества, которые на протяжении XIX века все чаще воплощались в формальных правилах, регламентируемых национальными организациями. После отмены в 1835 году медвежьей травли и петушиных боев расцвело собаководство; хозяева дрессировали своих животных у себя дома и приводили их в паб, чтобы посоревноваться с другими: чья собака убьет больше крыс за определенное время[405]

. Собаководство началось с разведения специализированных животных для сельского хозяйства и сельского отдыха и со временем переросло во все более сложный набор их вариантов и сопутствующих организаций и выставок. В 1873 году был основан «Кеннел-клуб» – с целью привнести порядок и дисциплину в описание и демонстрацию животных; год спустя он выпустил первый том своего студбука[406]. К 1890 году существовало уже около пятидесяти его филиалов – организаций, посвященных разным породам. Различия кошачьих пород с биологической точки зрения установить было сложнее, но в 1871 году с успехом провели их выставку в Хрустальном дворце, а в 1887 году был создан Национальный клуб любителей кошек[407]

. «С тех пор, – заявляла в 1907 году мисс Фрэнсис Симпсон, – движение любителей кошек стремительно развивается, во всех частях Англии и Шотландии были открыты местные клубы, и в настоящее время существуют специализированные общества почти для каждой породы». Аналогичный путь прошли и голубеводы, и заводчики всех видов мелких птиц и животных[408]. «Едва ли не будет новостью для большинства читателей, – гласило одно эдвардианское исследование, – тот факт, что, в пересчете на средний показатель, в Великобритании каждый день недели проходит по выставке кроликов (с большим излишком)»[409]

. Ничто не было слишком маленьким для того, чтобы размножаться и выставляться. В 1896 году некто под псевдонимом Старый заводчик опубликовал руководство «Разведение мышей: виды, уход и выращивание»[410]. Как и в случае с более крупными животными, раритетность означала ценность: «…селекционные мыши всегда находят своего покупателя по цене от восьми пенсов до десяти шиллингов шести пенсов за пару, в соответствии с расцветкой и т. д. Более того, пара черепаховых мышей была продана за целых тридцать шиллингов»[411].