История петербургских особняков. Дома и люди

Посетителям злополучного особняка (меньше всего среди них было писателей), наверное, памятны бесчисленные переходы, закоулки и тупички, которыми приходилось пробираться в нужную комнату, а внезапно открывавшиеся двери из убогих коридоров в дивные апартаменты только усиливали сходство с огромной коммунальной квартирой, обосновавшейся в барских хоромах. Чем не «Воронья слободка»? Рано или поздно ей суждено было сгореть… Теперь у дома новые хозяева, разумеется далекие от литературы. А писателям, увы, придется искать «чего-нибудь попроще» или смириться с положением вечных погорельцев. Такой печальный факт, граждане.

Тихая пристань

(Дом № 6 по набережной Кутузова)

Если смотреть на него с противоположного берега или с борта теплохода, откуда не видны мелкие детали, он кажется таким же, каким выглядел двести с лишним лет назад, когда был только что построен. Элементы наружной отделки со временем менялись, но архитектурные членения и общий силуэт здания остались неизменными.

В 1774 году премьер-майор П. Я. Толстой (не родственник графов Толстых) получил участок земли, выходивший, как сказано в купчей, «на улицу пустого рынка… и на Дворцовую набережную». Строиться, однако, он начал не сразу, что видно из газетного объявления, относящегося к 1777 году. Там о новом доме его соседа, кровельщика Егерера, говорится как о «последнем каменном… по набережной у литейного двора».

По закону всякий владелец участка обязан был застроить его в определенный срок, в противном случае участок у него отбирался и передавался другому. Очевидно, П. Я. Толстой все же уложился в отведенное время, и к концу 1770-х годов дом был готов. Он имел три этажа в высоту и одиннадцать осей в ширину, с центральным трехоконным ризалитом, то есть смотрелся примерно так же, как и теперь, хотя оформление фасада было конечно же иным и отсутствовал появившийся позднее балкон. Двухэтажный флигель дома, выходивший на Шпалерную, выглядел скромнее.

В 1794 году П. Я. Толстой умирает; его брат и наследник продает участок за 14 тысяч рублей придворному парикмахеру М. М. Яковлеву, а тот, в свою очередь, спустя семь лет перепродает его уже за 23,5 тысячи адмиралу Григорию Григорьевичу Кушелеву (1754–1833), владевшему им свыше тридцати лет.

Дом № 6 по набережной Кутузова. Жилой дом. Современное фото

Ко времени приобретения дома золотые дни для адмирала уже миновали, и он подыскивал себе тихую пристань, где мог бы успокоиться после житейских бурь. Вся его прошлая блестящая карьера была связана с покойным императором Павлом, которому он верно служил, никогда не подвергнувшись опале, что само по себе могло почитаться величайшей редкостью. Он сделался известным будущему самодержцу, когда тот еще ходил в великих князьях, сумел приобрести его расположение и был назначен командиром гатчинской флотилии.

При Екатерине Кушелев дослужился лишь до капитана 1-го ранга, но с воцарением ее наследника тут же получил звания вице-адмирала и генерал-адъютанта. В 1798 году он уже сделался полным адмиралом и вице-президентом Адмиралтейств-коллегии, а немного погодя удостоился графского титула. В отличие от многих других «гатчинцев», снискавших дурную славу опереточных вояк, бурбонов и хрипунов, Г. Г. Кушелев принес отечественному флоту немалую пользу правильной постановкой корабельного дела и собиранием географических карт; по его настоянию Балтийское море стало объектом пристального внимания и изучения.

Л. И. Безбородко с сыновьями

После вступления на престол Александра I Кушелева удалили от дел, и он посвятил остаток жизни весьма плодотворным занятиям сельским хозяйством и приращению своего и без того огромного состояния. Ему удалось его преумножить женитьбой на Любови Ильиничне Безбородко, племяннице и наследнице канцлера, считавшейся одной из богатейших невест. На ее долю, по самым скромным подсчетам, приходилось на 10 миллионов движимого и недвижимого имущества, помимо денежного капитала. На публикуемом портрете графиня с детьми изображена возле скульптурного бюста своего благодетеля.

К моменту женитьбы Кушелев был уже сорокапятилетним вдовцом, правда, осыпанным милостями императора, невесте же едва исполнилось шестнадцать. Павел выразил недовольство по поводу этого брака, заподозрив своего любимца в расчетливости и корыстолюбии. Как раз в ту пору адмирал неожиданно захворал, и переменчивый в своих симпатиях монарх в разговоре с А. С. Шишковым выразил уверенность в том, что «англичанин», то есть лейб-хирург Я. Виллие, непременно «уморит» больного, примолвив по сему случаю: «Впрочем, не велика беда, если и умрет! Он женился на богатстве и пошел в холопы к своей жене. Я сам, сударь, люблю женщин, но не стану ездить у них на запятках!» В качестве верного друга и сослуживца Шишков постарался уверить императора в том, что тот не нуждается в богатстве, будучи и так по заслугам вознагражден щедротами государя.