История России в современной зарубежной науке, часть 2

При изучении рассматриваемой эпохи, пишет автор в заключение, видно, как два «Великих человека» все более погружались в гущу идеологических сражений, принявших различные направления, – от радикального атеизма до мистической религиозности. Бонапартистская идеология, которую с таким пылом искоренял Александр I, быстро распространилась по всей Европе, вооружив идейно движение карбонариев. Тесные культурно-идеологические узы, связывавшие Францию с Россией, дали человечеству новые культурные направления: появился романтизм, который ощущал свое место между мечтой и действием. «Революционные и мистические идеи двух великих людей, смягчив друг друга своей собственной восторженностью, оказали длительное воздействие на литературу и политику воинственного и оптимистического идеализма» (с. 385).

О.Л. Александри

Позднеимперская Россия: Проблемы и перспективы

(Реферат)

LATE IMPERIAL RUSSIA: PROBLEMS AND PROSPECTS: Essays in honour of R.B. McKean / Ed. by I.D. Thatcher. – Manchester; N. Y.: Manchester univ. press, 2005. – VIII, 208 p

Сборник статей «Позднеимперская Россия: Проблемы и перспективы» под редакцией Йена Д. Тэтчера (Брунельский ун-т, Великобритания) выпущен в честь Р.Б. Маккина, одного из ведущих специалистов по истории предреволюционной России. Как отмечает Тэтчер во введении, исследователей этого периода можно условно разделить на «оптимистов» и «пессимистов»: если первые убеждены в том, что у России при Николае II еще была возможность для построения современной парламентской монархии, а Февральская революция 1917 г. и последующий приход к власти большевиков оказались возможными вследствие вступления России в Первую мировую войну, то с точки зрения вторых, российская монархия пребывала в состоянии системного кризиса еще до войны, несмотря на кажущуюся стабильность, так что ее падение было неизбежным в любом случае; открытым оставался лишь вопрос о том, как именно это произойдет. Труды Маккина, во многом изменившие отношение историков к обсуждаемому периоду, невозможно однозначно отнести к какому-то одному из этих направлений, поскольку их автору, проанализировавшему обширнейший круг источников, удалось показать как прочность существующего строя и слабость революционного движения накануне мировой войны, так и глубину накопившихся противоречий, которые слишком легко могли вырваться наружу. В рецензируемом сборнике присутствуют как «оптимистические», так и «пессимистические» статьи, хотя, как оговаривает во введении Тэтчер, «мы разделяем его [Маккина. – М.М.

] базовый пессимизм, когда обсуждаем вероятность того, что Россия могла бы эволюционировать в стабильную конституционную монархию» (с. 8).

Сборник открывается статьей Сары Бэдкок (Ноттингемский ун-т) «Самодержавие в кризисе: Николай Последний». Автор анализирует стиль руководства, присущий Николаю II, его отношение к политическим реформам, и, в частности, отмечает крайнюю неприязнь императора к любым переменам, ограничивающим его власть. Сталкиваясь с необходимостью подобных решений (например, во время революции 1905–1907 гг.), Николай всегда соглашался на них в высшей степени неохотно, ограничиваясь лишь минимальными уступками (с. 21). К этому добавлялась стойкая убежденность в том, что народ в массе своей остается преданным «царю-батюшке», а оппозиционные настроения искусственно нагнетаются различными антигосударственными силами. В то же время, обладая формально неограниченной властью, Николай II из-за архаичного стиля управления не имел возможности эффективно контролировать собственный государственный аппарат. У него даже не было своего секретариата. К тому же вплоть до 1913 г. император вынужден был тратить до полутора часов ежедневно на занятие тривиальнейшими вопросами, поскольку его личное разрешение было необходимо, например, для смены фамилии или раздельного проживания супругов. Требовалась радикальная реформа правительства, но это, в представлении Николая, подорвало бы основы самодержавного строя. Следствием перечисленных и других обстоятельств стала фактическая неспособность царя адекватно управлять страной, своевременно и обоснованно реагировать на вызовы эпохи. Самодержавие превратилось в анахронизм, и его падение становилось лишь делом времени (с. 24–25).