История России в современной зарубежной науке, часть 3

В книге отмечается, что тамбовские крестьяне с готовностью пользовались первым же случаем, чтобы сбросить власть большевиков, и показано, какую роль играли в этом демобилизованные красноармейцы и дезертиры, число которых в регионе, где власть в 1918–1919 гг. переходила из рук в руки, постоянно росло. Анализируя динамику развития событий, социальный состав участников, причины, побудившие их принять участие в вооруженном сопротивлении политике большевиков, автор стремится отделить «слухи от фактов» и в значительной мере по-новому интерпретирует политические, военные и социальные аспекты повстанческого движения и специфику его подавления.

В отдельной главе прослеживаются «этапы пути» Антонова от участника эсеровских «экспроприаций» 1905–1907 гг., политкаторжанина, освобожденного Временным правительством, сотрудника, а затем и главы местного (Кирсановского) отделения милиции в течение лета 1917 г. до одного из руководителей восстания (с. 43–57). Хотя, как отмечается в книге, Антонов всегда бравировал своим эсеровским революционным опытом, однако, по мнению автора, «очевидная» для советских историков связь Антонова и других лидеров повстанцев с эсерами не означает, что эта партия была причастна к организации восстания и играла в нем какую-то значимую роль. Связь руководителей восстания с эсерами не свидетельствует о каких-либо серьезных идеологических пристрастиях руководителей восставших. Автор считает, что они руководствовались чисто прагматическими соображениями – тем, что и до революции 1917 г. эсеры были фактически единственной партией, лозунги и программа которой были наиболее понятны крестьянам и поддерживались ими. Несомненно для Лэндиса и то, что в самой крестьянской среде были в ходу эсеровские лозунги, однако в массе своей крестьянство было лишено всяких партийных пристрастий и руководствовалось только соображениями «практической целесообразности». Для крестьян гораздо более прочными, чем связи с эсерами, являлись родственные связи и товарищеские отношения с сослуживцами по царской или Красной армии. Именно они, а не какие-либо идеологические предпочтения позволили повстанцам расширить свое влияние в регионе, сплотить силы и выступить против большевиков достаточно мощно и на первых порах эффективно.

Сам же Антонов был «идеологически беспринципен», и только неудовлетворенные амбиции, недостаточно быстрый карьерный рост в силовых структурах новой власти, а также ощущение скорого краха большевизма побудили его к радикальному повороту в своей судьбе (с. 50). Автор убежден, что слишком много фактов неумелости, авантюрности «политической линии» малочисленной местной большевистской администрации, и очевидное отторжение крестьянами проводимой новой властью политики разграбления деревни поддерживали уверенность не только братьев Антоновых, но и других руководителей восставших в целесообразности выступления против большевиков.

В книге анализируются сведения об армии партизан, данные по составу участников, их активности, вовлеченности разных слоев деревни в конфликт с новой администрацией, вылившийся в вооруженное противостояние. Рассматривая тактику и действия восставших, в частности то, насколько она соответствует представлениям о «партизанской» борьбе или «бандитизме», автор проводит сравнение с выступлениями крестьянства против большевиков в других частях страны, в том числе с махновщиной, где «элемент бандитизма» был выражен более явственно. Лэндис отмечает также, что в отличие от восстания белочехов, не имевшего реальной связи с интересами русского народа, антоновщина выражала эти интересы непосредственно и отражала самую суть недовольства крестьян.

Фактически спонтанно выступив со своей милицейской дружиной 24 августа 1920 г. против продотряда, Антонов убедился в беспомощности власти большевиков на юго-востоке области. Очень скоро повстанцы установили полный контроль фактически над третью Тамбовской губернии. Опираясь на сформированные там ячейки Советов трудового крестьянства (СТК), восставшие сумели сформировать вооруженные отряды и наладить их снабжение продовольствием. В отличие от комбедов СТК оказались более способными, по крайней мере на первых порах, наладить взаимопонимание с крестьянами и организовать снабжение повстанцев продовольствием.