История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

1) разъяснилъ современникамъ высокую поэзію «реалистической» литературы, — этимъ онъ облегчилъ современникамъ пониманіе Пушкина и Гоголя. Явившись самъ, какъ литературное слдствіе дятельности обоихъ великихъ вашихъ писателей, онъ отплатилъ имъ тмъ, что объяснилъ ихъ величіе современникамъ. Благодаря ему, они выросли въ русскомъ самосознаніи, — ихъ врне поняли, оцнили.[200] Этимъ облегчена была возможность боле глубокаго вліянія на послдующую русскую литературу, — этимъ ускоренъ былъ темпъ развитія русской литературы;

2) въ русскую критику онъ внесъ опредленныя эстетическія, философскія и общественныя основы;

3) изъ критики, до того отличавшейся педантскимъ доктринерствомъ, сдлалъ онъ живую общественную силу, внеся жгучую струю отзывчивости къ общественной жизни. Благодаря этому, писатель y насъ сдлался "общественнымъ дятелемъ";

4) онъ неизмримо расширилъ область критики, выведя ее изъ тсной рамки узко-эстетическихъ вопросовъ въ широкія области идейныхъ интересовъ эпохи;

5) «эстетическую» критику замнилъ "исторической".

6) Его значеніе велико и какъ личности. He имя возможности въ печати высказывать свои убжденія, онъ сумлъ

вь своемъ интимномъ кружк вліять на литературную молодежь своимъ горячимъ словомъ: вотъ почему ученики Пушкина и Гоголя въ литературномъ отношеніи, такіе писатели, какъ Тургеневъ, Гончаровъ, Некрасовъ и многіе другіе, сдлались учениками Блинскаго въ идейномъ отношеніи

.[201]

Гоголь. Блинскій. Пушкинъ.

Гоголь, Блинскій и Пушкинъ шли по разнымъ путямъ человческаго самосознанія. Гоголь, въ своихъ исканіяхъ истины, шелъ узкимъ путемъ самоуглубленія, питался исключительно "своими соками", не освжая ихъ, не пополняя ихъ "вліяніями извн". Блинскій совсмъ не занимался "душевнымъ дломъ", — и жилъ только чужими вліяніями, широко и свободно черпая ихъ изъ жизни русской и западноевропейской интеллигенціи и мняя ихъ поперемнно. Пушкинъ въ своей жизни соединилъ оба эти пути: его внутренняя работа органически слилась съ широкимъ и, въ то же время, осторожнымъ изученіемъ чужихъ мыслей, чужого ума. И Гоголь, и Блинскій отразили дв крайнія стороны русской души — первый — тяготніе къ самоанализу, къ "внутреннему дянію" (древняя Русь, русское сектантство, ученія Толстого) — и второй — легкость увлеченія "послднимъ словомъ", пришедшимъ "извн", (XVII и особенно весь XVIII, начиная съ реформы Петра, философскія и политическія увлеченія XIX вка). Эти "увлеченія" всегда легко отрывали русскихъ людей отъ однихъ «авторитетовъ», чтобы безотчетно-рабски подчинить ихъ другимъ. Изъ "скрещенія" всхъ этихъ "воздйствій" Пушкина, Гоголя и Блинскаго — воздйствій литературныхъ и идейныхъ сложилось все содержаніе, характеръ, особенности и идеалы русской литературы ХІХ-го столтія.