История Русской Церкви (1700–1917 гг.)

б) В июле 1726 г. Святейший Синод был разделен на два апартамента, из которых второй 26 сентября того же года получил название Коллегии экономии синодального правления. Кроме суда и управления ей вменялось в обязанность «смотрение сборов и экономии и прочее тому подобное по примеру преждебывшего Патриарша разряду и других тогда бывших в Патриаршем ведомстве приказов». Коллегии экономии поручалось «доносить о светских делах Высокому Сенату», другими словами, она была ему подчинена [778]

. В таких условиях Святейший Синод был прежде всего заинтересован в доходах с «определенных» имений, находившихся в распоряжении Церкви. Он просил императрицу Екатерину I оставить эти суммы неизменными, какими они были до штатов 1724 г., ввиду того что штаты эти, по мнению Синода, неправильны [779]. Верховный Тайный совет по согласованию с Сенатом решил, что установленное Петром разделение на «определенные» и «заопределенные» церковные земли д'oлжно сохранить впредь до нового указа. Сенат мог рассматривать синодальную Коллегию экономии как свой орган внутри аппарата церковного управления: она считалась, правда, частью Синода, но состояла из светских чиновников и вела дела упраздненной к тому времени Камер–конторы под административным надзором Сената [780]

. Этот новый порядок не смог преодолеть трудностей сбора налогов: за 8 лет (1724–1732) сумма недоимок возросла до 81 000 руб. Наряду с Коллегией экономии взиманием налогов занялся и сам Сенат, подключив губернские власти и объявив в 1736 г., что фактической причиной дефицита является нерадение монастырских приказчиков [781]. Дальнейшее развитие привело к тому, что служебный контроль Сената над Коллегией экономии стал еще строже.

В указе Сенату от 15 апреля 1738 г. говорится, что коллегия должна «быть под ведением Сената, а Синоду от сего времени той коллегии не ведать, понеже в оной коллегии состоят сборы и другие экономические дела, которые подлежат к ведению Сената, а духовных дел, какие бы могли касаться до Синода, не бывает» [782]

. По всем делам, касавшимся Коллегии экономии, Святейший Синод обязан был обращаться к Сенату. Независимая от Святейшего Синода, Коллегия экономии начала хозяйничать в церковных имениях хуже татар, как жаловался позднее архиепископ Арсений Мацеевич. Налоговый гнет усугублялся из–за сложности системы сбора. Коллегия экономии требовала налоги в виде подушной подати, в то время как на местах практически сбор производился по дворам. Как следствие, возникали ни с чем не сообразные и непосильные поборы. Так, в 1744 г. в Ростовской епархии на церковных землях при 4412 дворах числилось 16 527 тягловых крестьян, которые все были «заопределенные» и должны были платить Коллегии экономии 4000 руб. [783] В продолжение 1740 г. все «определенные» церковные имения были переданы в ведение коллегии. «Таким образом, коллегия с 1738 г. оказалась учреждением, от которого почти всецело зависело имущественное положение Церкви» [784]

. Указ от 2 января 1739 г. определял, что управлению Коллегии экономии подлежат даже «после духовных персон оставшие пожитки, и деньги, и всякие вещи». Тем самым отменялась статья 61 «Прибавления» к «Духовному регламенту», согласно которой наследство монахов передавалось Святейшему Синоду [785].

Самостоятельная деятельность коллегии, особенно всемогущей при Анне Иоанновне, не принесла никаких выгод казне. В 1738 г. налоговые недоимки одной Синодальной области исчислялись в 40 000 руб., тогда как общие недоимки всех епархий в 1732 г. составляли, как уже упоминалось, только 81 000 руб. При императрице Анне Иоанновне была создана даже особая Доимочная канцелярия, наделенная чрезвычайными полномочиями, деятельность которой оказалась не менее пагубна для казны государства, чем пресловутой Тайной канцелярии императрицы. Ей поручили самым беспощадным образом взыскивать налоговые недоимки со всех имений, как светских, так и церковных; она имела в своем распоряжении военные исполнительные команды, которые бесчинствовали в деревнях, не гнушаясь и пыток. Во время турецкой войны государственные финансы находились в весьма плачевном состоянии; соответственными были и меры фискально–административного давления. «Многие провинции точно войною или моровым поветрием разорены», — заявлял фельдмаршал Миних [786]. 17 ноября 1742 г. Новгородский архиепископ Амвросий Юшкевич и Ростовский митрополит Арсений Мацеевич подали императрице Елизавете записку, в которой горько жаловались на «нашу святейшую экономию», которая, «презря закон христианский, до утварей церковных добралась… ниже у турка столько Церковь наша страждет, сколько у нас в России». В дополнительном доношении от 27 декабря того же года оба иерарха указывали: Более же того Церковь, матерь нашу, столь долговременно страждущую, отягощать опасно, дабы нам душеспасительныя ея сосца не оскудели», и просили императрицу о «помиловании Церкви Христовой» (см. § 8) [787].