История жирондистов Том I (с оригинальными иллюстрациями)

XIII Дюмурье выступает посредником между королем и нацией — Его присутствие в клубе якобинцев — Письмо короля к Собранию — Внешнее согласие в совете министров — Собрание жирондистов у госпожи Ролан — Тайные сношения между Верньо, Гюаде, Жансонне и дворцом — Дюмурье сближается с Дантоном — Антагонизм между Бриссо и Робеспьером

Шарль Дюмурье помогал Жансонне в полученном от Учредительного собрания поручении исследовать ситуацию западных департаментов, уже волнуемых глухим предчувствием междоусобной войны и первыми религиозными бунтами. Во время этого путешествия, которое длилось несколько месяцев, оба комиссара имели много случаев обменяться самыми тайными мыслями относительно великих событий, которые волновали умы в то время. Они сблизились. Жансонне обнаружил в своем товарище даровитую натуру, стесненную обстоятельствами и неизвестностью, — такого человека, которого достаточно вывести на просторную арену общественной жизни, чтобы он проявил в полной мере все таланты, какими снабдили его природа и образование. В натуре Дюмурье он заметил силу характера, достаточную, чтобы двигать вперед революцию, и немалую гибкость, чтобы подстроиться ко всяким затруднительным обстоятельствам.

Жансонне по возвращении из командировки представил Дюмурье своим друзьям по собранию — Гюаде, Верньо, Ролану, Бриссо, де Граву — и говорил о нем как о безвестном спасителе, которого судьба готовила свободе. Он заклинал своих товарищей привлечь к себе этого человека, который, возвысившись через них, потом возвысит их самих.

Едва они увидели Дюмурье, как уже были очарованы им. Жирондисты представили его де Граву, де Грав — королю. Король предложил Дюмурье временный пост в министерстве иностранных дел — до момента, когда Лессар докажет судьям свою невиновность и опять займет свое место. Дюмурье отказался от роли переходного министра, которая ослабила бы его позиции и унизила в глазах партии. Король уступил, и Дюмурье получил настоящее назначение.

Отец, человек военный и в то же время широко образованный, предназначал Дюмурье к занятиям как военным, так и литературным, но перо было противно молодому человеку, он сделался подпоручиком кавалерии. В качестве адъютанта маршала д’Армантьера он участвовал в Ганноверской кампании: при отступлении выхватил знамя из рук одного из беглецов, собрал вокруг себя двести всадников, спас батарею из пяти пушек и прикрыл проход армии. Дюмурье был буквально осыпан пулями и сабельными ударами, придавлен трупом лошади, потерял два пальца на правой руке, глаза его оказались обожжены ружейными выстрелами; жизнь Дюмурье спас барон Бекер, который велел перенести его в английский лагерь.

По заключении мира Дюмурье соединился со своим полком в гарнизоне Сен-Ло. При переходе через Пон-Одемер он остановился у сестры своего отца. Здесь удержала молодого человека страстная любовь к одной из кузин. Эта любовь, покровительствуемая теткой, встретила сопротивление его отца. Молодая девушка в отчаянии удалилась в монастырь, Дюмурье поклялся вырвать ее оттуда и уехал; в дороге, охваченный печалью, купил опиуму, заперся в своей комнате, написал прощальное письмо своей возлюбленной, упрек отцу и — принял яду; природа спасла его, он раскаялся, бросился на колени перед отцом и примирился с ним.

Имея двадцать четыре года от роду, после семи лет кампании, Дюмурье вынес из войны двадцать два шрама, один орден, чин капитана, пенсию в 600 ливров, долги, приобретенные на службе, и безнадежную любовь, которая грызла его сердце. Честолюбие заставило Дюмурье искать в политике счастья, в котором отказала ему война.

В это время в Париже жил загадочный человек по имени Фавье, из числа тех, кто принадлежит сколько же полиции, столько политике; правительства, которые их нанимают и их же презирают, оплачивают услуги таких лиц не должностями, а деньгами. Это поденщики политики: их бросают, подвергают унижениям, от них отрекаются, иногда даже лишают свободы; из-за денег они переносят все, даже тюрьму и бесчестие.

Фавье, которого господин д’Аржансон и герцог Шуазель поочередно привлекали для редакции дипломатических мемуаров, обладал отличным знанием Европы. Он стал зорким шпионом всех кабинетов, знал все тайные мысли, угадывал интриги и разоблачал эти последние противоположными интригами. Людовик XV, король мелких мыслей и мелких средств, не пренебрегал Фавье и делал его поверенным тайных планов, замышлявшихся против собственных министров. Фавье был в некотором роде министром интриг высшего света.