История знаменитых цитат

Первоначальный состав Пантеона просуществовал недолго. Мирабо был исключен из числа героев революции, когда была обнаружена его переписка с королевским двором. Освободившееся место занял Марат, но лишь на полгода. В феврале 1795 года и его прах был удален из Пантеона.

При Наполеоне Пантеон снова стал христианским храмом, сохранив роль усыпальницы великих мужей. После Июльской революции 1830 года церковь опять была обращена в Пантеон; при Наполеоне III опять стала церковью, и лишь в 1881 году Пантеон окончательно обрел статус светской усыпальницы.

В годы Великой революции появился термин «пантеонизировать» – принять решение о захоронении кого-либо в Пантеоне. «Пантеонизация», в сущности, была светским аналогом канонизации, т. е. причисления к лику святых. Марат был «пантеонизирован» через 4 месяца после своей гибели, в ноябре 1793 года, хотя церемония его захоронения в Пантеоне состоялась почти год спустя.

Благодаря новому значению понятия «Пантеон» оказалось возможным появление формулы «Пантеон истории». Ее автором стал Жорж Дантон.

Дантон был самой яркой фигурой и лучшим оратором среди якобинских вождей. Однако к весне 1794 года машина террора, созданная при его деятельном участии, добралась и до него. 30 марта группа относительно умеренных якобинцев во главе с Дантоном была арестована.

2 апреля дантонисты предстали перед Революционным трибуналом. На вопрос судей о его местожительстве Дантон ответил своим громовым голосом:

– Скоро это будет ничто, а имя мое – в Пантеоне истории.

Современники подправили эту фразу:

– Моим жилищем скоро будет ничто, а мое имя будет жить в Пантеоне истории.

Париж стоит обедни

В 1584 году король Наварры Генрих стал наследником французского трона. Во Франции уже более 20 лет шла гражданская война между кальвинистами (гугенотами) и католиками, составлявшими огромное большинство нации; между тем Генрих Наваррский был одним из вождей гугенотов.

В 1589 года французский король Генрих III погиб в результате покушения, и формально королем стал Генрих Наваррский под именем Генриха IV. Однако его не признала ни католическая Лига, ни Париж. Хотя 1590 году Генриху удалось овладеть Парижем, его положение как «еретика на троне» оставалось непрочным – и внутри страны, и вовне.

25 июля 1593 года в парижской базилике Сен-Дени Генрих торжественно отрекся от кальвинизма и принял участие в католической мессе, или обедне (обряд, упраздненный в протестантизме). Тогда-то он будто бы и сказал своим соратникам-гугенотам:

– Париж стоит обедни (Paris vaut bien une messe).

Этих слов нет в исторических документах. Имеется лишь рассказ, приведенный в «Записках» видного парижского чиновника Пьера де Л’Этуаля. Согласно Л’Этуалю, в феврале 1594 года, уже после перехода в католицизм, король спросил одного из своих приближенных:

– Разве вы сегодня идете к обедне?

– Но Вы же идете, Ваше Величество.

– А! – сказал король. – Теперь я понимаю, в чем дело: вы хотите заполучить какую-нибудь корону.

В 1620-е годы в Париже немалым успехом пользовалась серия анонимных сатирических листков под названием «Les Caquets de l’accouchée» – «Пересуды» (букв. «Сплетни для женщины после родов»). В одном из таких листков (1622) приведен диалог между Генрихом IV и его ближайшим сподвижником Максимильеном де Бетюн (с 1606 г. – герцог Сюлли). Генрих спросил Максимильена, почему он не посещает обедню так же усердно, как сам король. Тот ответил:

– Государь, государь, корона стоит обедни!

То есть: раз уж Генрих получил корону, он и должен исправно посещать католические службы, а сам де Бетюн может обедню и пропустить.

В 1719 году в Тюбингине вышел полемический трактат на французском языке «Истина протестантской религии. Его автор, Кристоф Матеус Пфафф, писал: «Генрих IV, король Франции, (…) утверждал в оправдание своего отступничества, что Французское королевство стоит обедни».

Этой легендой возмущался Ришар дю Бюри, автор «Истории жизни Генриха IV» (1765):

«Я считаю необходимым очистить память Генриха IV от одного дурного и непристойного поступка, сведений о котором я не нашел ни у одного автора, заслуживающего доверия, но который приписывают ему, распространяя среди публики слух, что будто бы перед своим отречением он сказал: “Ради всего святого, Париж стоит обедни”».

Далее Ришар цитирует письмо, будто бы посланное королем накануне отречения своей фаворитке Габриэль д’Эстре, маркизе де Монсо: «Завтра я совершу прыжок кувырком; здешний люд хочет заставить меня возненавидеть Сен-Дени так же, как вам ненавистен Монсо». (Монсо – замок к северу от Парижа, от названия которого Габриэль д’Эстре получила свой титул.)

Тем не менее год спустя Вольтер без каких-либо оговорок процитировал «знаменитые слова» Генриха IV: «Ради всего святого, Париж стоит обедни» («Оправдание президента де Ту против обвинений со стороны г. де Бюри, автора “Жизни Генриха IV”», 1766).