Истребитель

Волчак начал торопливо приводить выкладки. Сталин сказал: погодите. Я понимаю, что вам не терпится лететь. Вы молодые люди, мы старики, нам свойственно перестраховываться. Волчак стал горячо убеждать Сталина, что до старости ему еще бесконечно долго, и Сталин ответил: нам, старикам, ваши слова приятны, но мы свою меру знаем, как говорил товарищ Зарядько. Знаете такого? Мы его рассматривали на должность министра угольной промышленности. Доложили, что он хороший работник, но немного злоупотребляет спиртным. Мы знаем, к чему ведут такие злоупотребления. Я попросил его зайти, когда будет время. (Это особенно было прелестно – попросил… когда будет время…) Он зашел. Я ему стакан водки. Он говорит: ваше здоровье, товарищ Сталин! – и выпил. Даже не поморщившись! (Волчак восхищенно покачал головой.) Разговаривает о проблемах отрасли как ни в чем не бывало. Я ему еще стакан. Ваше здоровье, тыщ Сталин! Выпил, корочкой зажевал, снова разговаривает. Ни в одном глазу. Я ему третий. И тут он руку так выставил и говорит: «Зарядько меру знает!» Я тогда его утвердил. Так что Зарядько меру знает! Я, продолжал Волчак, даже спросил: товарищ Сталин, можно я техникам перескажу эту историю? Он говорит: почему же нет, конечно. Техник имеет дело со спиртом и тоже должен знать меру. Ну, тут мы покатились! (Бровман представил, как они покатились.) И он говорит: мы, старики, вас хорошо понимаем. Мы тоже любили рисковать в молодости. Но на нас не смотрела вся страна, весь мир. За нами смотрела только охранка. Если хотите знать, мы меньше рисковали. Если бы что-то случилось с кем-то из молодых революционеров, революция совершилась бы все равно, таковы законы диалектики. Но если вы не полетите через Северный полюс, этого в ближайшее время не сделает никто. Поэтому сейчас вы должны поехать во Францию на авиасалон, там внимательно изучить новейшие образцы, в особенности моторы, доложить о своих впечатлениях и начать серьезную подготовку. Принципиальное разрешение на перелет я вам даю, считайте, что вы получили это разрешение. Но конкретная дата перелета не может быть названа сейчас, и давайте не заглядывать слишком далеко. Пусть это будет полгода. Но, товарищ Сталин, – возмутился Волчак, – как же пятилетка в четыре года?! Это был пас, и он был блестяще пойман: хорошо, товарищ Волчак, пусть это будут пять месяцев! И Волчак хохотал, в третий раз пересказывая этот диалог. Бровман спросил: так мы можем рассчитывать на май? Мы ни на что не можем рассчитывать, отрезал Волчак тоном человека, причастного к государственным решениям.

Дальше пошла речь о санаториях. Санаторное строительство надо в корне менять, пояснил Сталин, потому что раньше строили без учета законов природы. Но ведь ребенку ясно, что ночью холодный воздух стекается к подножию гор, и если строить корпуса у самого берега моря, то человек может простудиться и заболеть! Следовательно, спальные корпуса надо строить на холме, вот как здесь, потому что сейчас осень, вечер, а тепло! И Волчак еще раз поразился тому, как этот человек одновременно держит в голове законы природы и потребности трудящихся.