Истребитель

– Совершенно ничего интересного, – ответил Артемьев и внезапно обмяк на стуле. – Все давно известно. Была такая Элен Воган, тот же самый случай. Грубо говоря, иногда в результате оживления получается не совсем то, что было раньше. Как бы вам это объяснить? Ну вот была Россия, ее оживили, стало гораздо лучше – и все-таки не совсем то. Вот и тут, была одна такая Таня, а получилась одна такая Марина. Но это я несколько заговариваюсь, потому что, простите, очень мало сплю. – И он понес ахинею, в которой Фомин ничего уже не мог разобрать.

Фомин дал Артемьеву выспаться, а потом написал докладную, что так, мол, и так, и можем опоздать на двести лет; он знал, что темой бессмертия наверху точно заинтересуются больше, чем судьбой неизвестно куда пропавшей артемьевской жены Марины Анигуловой.

Глава шестая

Дождь

1

Полет в Америку был их самым светлым воспоминанием и, кажется, – последним. Бровман накануне старта повел их фотографироваться – он знал о полете и готовил разворот, но прочим об этом пока не разглашалось, чтобы не вышло нового конфуза в случае непредвиденного возвращения. Тогда они снимались втроем с радостью, азартом и шуточками, а полгода спустя Бровман еле уговорил их сняться на память о тех днях, когда они случайно собрались в редакции, и Бровман опять не понимал – в чем дело? Неужели напоминание о прошлом подвиге, даже полгода спустя, так раздражало этих стремительных людей? О причине он не догадывался, но скоро понял.

Так вот, следующей картинкой была бы эта фотография, на которой они еще чуть смущены. Вскоре им предстояло позировать бесконечно, и на лицах у них появилось усталое, чуть ли не брезгливое выражение. Но ничего не поделаешь – герои, надо соответствовать; к счастью для Дубакова и легкой досаде Чернышева, герой немного погодя остался один, прочие вернулись к своим обязанностям.

Полет разрешили в конце мая. Они уже понимали, что означает вызов к Сталину. Сталин с первого слова дал понять, что встреча будет деловая, что о прежнем легком панибратстве и речи быть не может, но они знали, как себя держать, и он постепенно смягчился, начал подшучивать. Только что на Северном полюсе был установлен советский флаг, там заработала полярная станция Папанина, надо было доказывать возможность беспосадочного трансарктического перелета, Сталин дал на подготовку месяц. Чернышев уточнил: по сводкам, через две недели по утрам будет восемнадцать-двадцать градусов, мы не стартуем на АНТ с одиннадцатью тоннами. То есть эти две недели у нас есть, а дальше… Сталин предупредил Имантса, чтобы ни в чем не было отказа, но это и так было ясно.