Истребленные маршалы

«— Что вы ответили немецкому атташе?» — мигом навострил уши бдительный Ульрих. Но Кулик его успокоил: «Ответил: ничего, работаем, воюем. Я прошу заявление прокурора о том, что я предатель, хорошенько разобрать. Я предателем не могу быть. Трусом я тоже не был. Немцев считал всегда серьезным противником. Особенно боялся их химии, но никогда перед ними не преклонялся. Пораженческих настроений не имел. У немцев один козырь — танки, самолеты и минометы. Остальное у них ерунда. Чуть нажмешь — удирают в десять раз быстрее наших (тут перед нами чистой воды поэтическая фантазия, поскольку Григорию Ивановичу видеть, как немцы бегут, да еще в десять раз быстрее русских, никогда ранее не приходилось. — Б. С.).

Политически я чист, никогда ни к каким антипартийным группировкам не примыкал. Перед товарищем Сталиным я очень виноват. Товарищ Сталин меня, крестьянина, сделал членом ЦК, Маршалом Советского Союза.

Чего, спрашивается, смотрел Генштаб? Ведь он обстановку не знал. Противник согнал к Керчи со всего Крыма армию. Она стала бандой. Да, бандой! Пьянствовали, женщин насиловали. Разве с такой армией я мог удержать Керчь? Приехал я уже поздно — спасти положение уже нельзя было».

Артемьев с видом знатока изрек: «Забываете про пролив и переоцениваете силы противника».

Кулик возразил: «Немцам сделать наводку через пролив легко можно было (тут Григорий Иванович явно переоценил возможности германских инженерных войск — даже в 43-м году, когда вермахт контролировал Таманский полуостров, строительство подвесной канатной дороги заняло более четырех месяцев, переправочными же средствами немцы на Керченском полуострове в ноябре 41-го не располагали, замерз же Керченский пролив лишь через полтора месяца после эвакуации войск 51-й армии. — Б. С.).

Повторяю — я приехал уже к шапочному разбору.

Я разве отрицаю, что нарушил боевой приказ? Но нарушил его не по злому умыслу».

«— Какие вы сами-то меры приняли?» — задал вопрос под занавес Артемьев.

«— Одним сказал — уходи, не мешай другим, а остальным — ни шагу назад, прикрывай эвакуацию!» — очень лаконично изложил свою позицию Кулик.

«— Это и до вас уже сделали», — пренебрежительно бросил Павел Александрович.

«— Нет», — возразил маршал, — «до меня Батов и Левченко только грызлись между собой. Снова повторяю: я хотел одного — не пустить противника на Северный Кавказ. Правда, разрешение на отход из Керчи я не имел».

«— У вас все?» — прервал Кулика Ульрих.

«— Да», — подтвердил Григорий Иванович.

Суд удалился на совещание. Впрочем, приговор был известен заранее. Гневные обвинения в измене Родины пока что призваны были только попугать Кулика. В итоге Григорию Ивановичу вменили только статью 193 пункт 21 «б» УК РСФСР (воинское должностное преступление) — невыполнение боевого приказа. Суд ходатайствовал перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении Григория Ивановича Кулика званий Героя Советского Союза и Маршала Советского Союза, а также всех правительственных наград. 19 февраля 1942 года Президиум Верховного Совета принял соответствующее постановление. Григория Ивановича разжаловали в генерал-майоры. Спасибо, хоть ордена три месяца спустя вернули (за исключением Золотой Звезды Героя).