Истребленные маршалы

Левченко в ответ признал: «Письменного приказа о сдаче Керчи я от Кулика не получил, но он заявил мне: «План у вас есть, по нему и действуйте». Это указание Кулика я понял так, что после вывоза из Керчи материальной части город надо сдавать».

В ходе дальнейшего допроса выяснилось, что Керчь была сдана 15 ноября, через три дня после получения соответствующего указания от Кулика. С санкции Левченко Батов отдал приказ войскам отойти на Тамань. На прямой же вопрос, почему не был выполнен приказ об удержании Керчи, Гордей Иванович ответил так: «Я признаю, что сдал противнику Керчь самовольно, вопреки указаниям Ставки. Причиной этого явилось то обстоятельство, что находившиеся в городе войска в результате проявленных мною паники и растерянности, а также моих пораженческих настроений оказались в состоянии небоеспособности и, будучи предоставлены сами себе, не могли противостоять даже незначительному натиску врага. Немалую роль в этом преступном акте сыграло также и указание Кулика, которое я беспрекословно, несмотря на его вредность, выполнил».

О том, что Левченко поддался панике и потерял управление войсками, говорил и Кулик на суде. Послушать Гордея Ивановича, так получается, что, не будь Кулика, он бы, несмотря на панику и пораженческие настроения, Керчь все же удержал бы. Чудеса да и только!

25 января 1942 года Левченко за сдачу Керчи был осужден Военной коллегией Верховного Суда на 10 лет лишения свободы. Через шесть дней Президиум Верховного Совета СССР заменил тюремное заключение отправкой на фронт и снизил Гордея Ивановича в звании до капитана 1-го ранга. Левченко был назначен командиром Кронштадтской военно-морской базы. Его судьба сложилась гораздо более счастливо, чем судьба Кулика. Уже в 1944 году Левченко был восстановлен в звании вице-адмирала и в должности заместителя наркома ВМФ. Можно предположить, что все дело с виновниками потери Керченского полуострова было затеяно главным образом для того, чтобы свалить Кулика, которому уже не дано было вновь подняться на высшие ступеньки военной иерархии. Вероятно, Сталин решил, что по той или иной причине «давнего друга» пора выводить в расход — то ли за протест против репрессий 37—38-го годов, то ли за стремление не бросать безоглядно войска на убой.

Показаниям Левченко против Кулика тотчас был дан ход. 26 января, на следующий день после суда над незадачливым командующим войсками Крыма, Берия направил Сталину копию протокола допроса Левченко от 1 января. В сопроводительном письме Лаврентий Павлович отметил, что «Левченко показал, что генерал-полковник Кузнецов своими действиями, выразившимися в последовательной сдаче Перекопо-Ишуньских позиций без оказания врагу серьезного сопротивления и, не организовав строительства обороны в глубину, создал условия для захвата противником территории Крыма.

Маршал Кулик, являясь уполномоченным Государственного Комитета Обороны, как показывает Левченко, вместо принятия мер к обороне города Керчи, своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного в стратегическом отношении города».

На этом документе сохранилась резолюция: «Т-щу Кулику. Прошу представить свои объяснения письменно. И. Сталин. 27. I. 42 г.» Почему объяснения по поводу сдачи Керчи затребовали только через два с половиной месяца после того, как наши войска оставили Керченский полуостров? Тут, очевидно, сыграло роль еще одно событие, связанное с именем Кулика: 21 ноября 1941 года немцы захватили Ростов. Переписка по поводу ростовских событий показывает, что решение расправиться с Куликом созрело у Сталина в конце ноября — начале декабря. Сдача «ворот на Кавказ» стала весомым дополнением к сдаче Керчи, хотя на суде над Куликом фигурировали только крымские события. И это вполне объяснимо. Ведь уже 29 ноября части 56-й армии отбили Ростов у противника, причем это наступление готовилось под непосредственным руководством Кулика. Неудобно было судить Григория Ивановича за сдачу города, который всего через неделю и при его активном участии был взят обратно.