Истребленные маршалы

Давайте подумаем, что бы изменилось, если бы Григорий Иванович не отослал самолет в Свердловск и прибыл бы в Керчь 11-го, а не 12 ноября? Да ничего! 51-я армия к тому времени уже потеряла боеспособность, а Левченко и Батов были настроены на эвакуацию еще 10-го числа. И, думается, не о безопасности Тамани думал в первую очередь Кулик. Оборона Северного Кавказа — это была отговорка перед судьями, позволявшая ссылаться на вторую часть сталинского приказа. Не такой дурак был маршал, чтобы не понимать: так просто немцам через Керченский пролив не перебраться, подготовка десанта потребует времени значительно большего, чем 15 суток, за которые должны были подойти к Тамани свежие дивизии из Закавказья. Но маршал на суде невольно проговорился, когда сказал, что хотел эвакуировать 51-ю армию для того, чтобы на Тамани привести ее в христианский вид. Не мог он прямо сказать, что двигало им христианское милосердие. Григорий Иванович не желал бессмысленной гибели солдат и видел единственное их спасение в эвакуации. Прибывшие с маршалом немногочисленные свежие части не могли спасти положения. Их пришлось вводить в бой разрозненно, лишь увеличивая общее число жертв со стороны Красной Армии. Отход же на Тамань спас от гибели и плена 11,5 тысячи бойцов и командиров и 2000 орудий. И под Ленинградом, организуя наступление для деблокады города, Григорий Иванович людей берег и не хотел бросать их в плохо подготовленные атаки. За что и удостоился гневной отповеди от Жукова, придерживавшегося совсем других принципов насчет сбережения солдатских жизней. На совещании высшего комсостава в декабре 1940 года Кулик в запальчивости утверждал: «Там, где лес рубят, там щепки летят. Но надо, чтобы щепок было поменьше. Плакать над тем, что где-то кого-то пристрелили, не стоит». Однако сам Григорий Иванович действительно старался сделать так, чтобы щепок было поменьше, чтобы красноармейцы не гибли зря. За что, вероятно, в конечном счете и пострадал. Сталина чрезмерная забота о людях раздражала — ведь незаменимых-то у нас нет.

Сначала же Кулику казалось, что за Керчь он отделался сравнительно легко. Когда 18 ноября 1941 года маршал доложил в Ставку о том, как размещаются войска, отведенные на Таманский полуостров, и поставил вопрос о замене Левченко Батовым, то подчеркнул: «Армией с 12.11. фактически командую я». Сталин согласился с Куликом и Левченко сместил. Более того, 1 декабря Гордея Ивановича арестовали. Вице-адмиралу инкриминировали измену Родине из-за невыполнения приказа Ставки об удержании Керчи. Морально сломленный за месяц пребывания в застенке, Левченко на допросе 1 января 1942 года показал: «Моя преступная деятельность выразилась в том, что я, не выполнив приказа Ставки, сдал противнику город Керчь. Одним из обстоятельств, ускоривших сдачу врагу этого важного в стратегическом отношении города, является приезд в штаб фронта уполномоченного Государственного Комитета Обороны Кулика, который, вместо того чтобы подсказать или поправить меня в тех преступных действиях (здорово сказано: «поправить меня в преступных действиях»! — Б.С.

), которые я допускал, своими пораженческими настроениями и действиями их усугубил».

Может быть, Гордей Иванович просто пытался переложить свою вину на другого военачальника? Но последующий вопрос следователей Павловского и Лихачева, попросивших остановиться на роли Кулика более подробно, доказывает, что именно они подсказали, какого рода показания надо дать против Кулика. Вряд ли вице-адмирал рискнул бы прямо обвинять маршала, заместителя наркома обороны и уполномоченного ГКО, да еще считавшегося личным другом Сталина, если бы не был уверен в благосклонном отношении следователей к обвинениям такого рода.

Левченко показал, что Кулик 12 ноября пробыл в Керчи всего два с половиной часа: «После того как Кулик ознакомился с обстановкой, я попросил его послать нам в помощь остальные части дивизии, данной мне до этого Ставкой (речь идет о 302-й горнострелковой дивизии. — Б.С.

). На мою просьбу Кулик ответил: «Никаких частей я давать вам больше не буду, положение на фронте безнадежно, спасайте технику».

Этим самым Кулик, вместо того чтобы вмешаться и навести порядок в войсках, дабы ликвидировать растерянность и панику, дал явно пораженческое указание, направив наше внимание не на организацию обороны города, а на его сдачу противнику (как будто и до приезда Кулика внимание Левченко и Батова не было направлено на эвакуацию! — Б. С.). В соответствии с этим Кулик предложил нам составить план эвакуации материальной части из Керчи в Тамань. Разработав план и ознакомив с ним Кулика, я получил указание немедленно приступить к его выполнению с таким расчетом, чтобы вывоз техники закончить в два дня. Видя, что вывоз из Керчи материальной части окончательно подорвет сопротивляемость войск, я стал просить Кулика отдать приказ о сдаче Керчи врагу».

«— И что же на это ответил Кулик?» — поинтересовался следователь.