Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 1

Всякая женщина должна обладать не только женскими качествами, но и мужскими, без чего она самка. Мужчина, который обладает только силой самца, без интуиции, чистое животное. Но в переживаемом нами периоде женственности только противоположное преувеличение спасительно: животное нужно поставить в образец.

Довольно с нас женщин, которые опасны для солдат «своими цветущими руками, обвивающими их колени в утро разлуки»¹, женщин-сиделок, которые длят слабость и старость, приручают мужчин для своих личных удовольствий или для своих материальных надобностей! Довольно женщин, которые родят детей только для самих себя, оберегают их от всякой опасности, от всякого приключения, то есть от всякой радости; оспаривают свою дочь у любви, а сына у войны!.. Довольно женщин, спрутов домашнего очага, щупальца которых высасывают кровь мужчин и доводят до анемии детей; женщин скотски влюблённых, которые, побуждаемые Вожделением, истощают самую силу возобновления

.

Женщины – это Эринии, Амазонки; Семирамиды, Жанны Д’Арк, Жанны Ашетт; Юдифи и Шарлотты Корде; Клеопатры и Мессалины; воительницы, которые сражаются более свирепо, чем мужчины, любовницы, которые разжигают, разрушительницы, которые, уничтожая более слабых, помогают отбору гордостью или отчаянием, «отчаянием, в силу которого сердце отдаёт все свои плоды»².

Да породят ближайшие войны героинь, вроде великолепной Екатерины Сфорца, которая, выдерживая осаду города, и увидев с укреплений, что неприятель угрожает убить её сына с целью заставить сдаться её саму, воскликнула, героически показывая на свой пол: «Убейте его, у меня есть ещё форма, чтобы наделать других!»

Да, «мир прогнил от мудрости»³

, но по своим инстинктам женщина не мудра, не пацифистка, не добра. Так как у неё совершенно отсутствует чувство меры, то в течение сонного периода человечества она фатально становится чересчур мудрой, чересчур пацифисткой, чересчур доброй. Её интуиция, её воображение являются одновременно её силой и её слабостью.

Она – индивидуальность толпы: она приветствует героев или, за их отсутствием, восхваляет глупцов.

Смотря по апостолу, духовному возбудителю, женщина, телесная возбудительница, уничтожает или лечит, проливает кровь или унимает её, бывает воительницей или сиделкой. Одна и та же женщина в одну и ту же эпоху, соответственно носящимся в воздухе идеям, группирующимся вокруг событий дня, ложится на рельсы, чтобы помешать солдатам отправиться на войну, и бросается на шею победоносного воина.

Вот почему никакая революция не должна оставаться ей чуждой. Вот почему вместо того чтобы презирать её, нужно обращаться к ней. Это самое плодотворное завоевание, какое только можно сделать; она самая крайняя энтузиастка, которая в свою очередь будет умножать адептов.

Но не нужно Феминизма. Феминизм есть политическая ошибка. Феминизм есть ошибка женского мозга, ошибка, которую признает её инстинкт.

Не нужно давать женщине никаких прав, требуемых феминистами. Наделение её этими правами привело бы не к беспорядкам, которых желают футуристы, а напротив, к избытку порядка.

Возлагать обязанности на женщину значит заставить её потерять всю свою плодотворную мощь. Феминистские рассуждения и выводы не уничтожат её первичной фатальности; они могут только исказить её и заставить проявляться кривыми путями, которые приводят к злейшим ошибкам.

В течение веков противодействуют женскому инстинкту, ценят только её прелесть и нежность. Анемичный мужчина, берегущий свою кровь, требует от неё только функции сиделки. Она покорилась этому. Но крикните ей новое слово, издайте военный клич, и она с радостью, вернувшись к своему инстинкту, последует за вами к неподозреваемым победам.

Когда вам понадобится пустить в дело ваше оружие, она будет его чистить.

Она снова будет помогать отбору. В самом деле, если она плохо разбирается в гениях, так как полагается на мимолётную репутацию, то всегда сумеет вознаградить сильнейшего победителя, того, который торжествует благодаря своим мускулам и своему мужеству. Она не может ошибиться относительно того превосходства, которое навязывается животной грубостью.

Пусть женщина снова обретёт свою жестокость и свирепость, которые заставляют её остервеняться на побеждённых за то, что они побеждённые, и доходить до калечения их. Пусть перестанут проповедовать ей духовную справедливость, усвоить которую она тщетно пытается.

Женщины, сделайтесь снова величественно несправедливыми, как все силы природы!