Юхх — ассенизатор, призванный богами.

— Да, Эдрин, разумеется. Исторический роман отражает, прежде всего, не ту эпоху, про которую написан, а ту, в которой написан. Так вот: самый древний автор — Гомер, жил примерно 3000 лет назад, самые новые авторы примерно 100 лет назад. Дедушка Ральф позаботился, чтобы авторы были распределены достаточно широко по шкале времени внутри истории. Так вот, я сообразил, что внутри истории все это понятно, потому что одинаково, идет ли речь об Античности, о Средневековье, или об Индустриальной эре.

Астронавтка энергично потерла ладонями скулы (похоже, ей это помогало думать), и предположила:

— Ты хочешь сказать, что внутри этого огромного периода, называемого историческим, отношения и цели людей почти не менялись, но до и после все совершенно иначе?

— Вроде того, — подтвердил он, — хотя, я бы не назвал исторический период – огромным. Доисторический период был продолжительнее в 600 раз.

— А, по-твоему, нам было бы проще понять доисторических людей, чем исторических?

— Думаю, да. Мне довелось общаться с почти первобытным племенем в джунглях реки Парагвай. В их ареале прорвало сливную трубу давно брошенного комбината, который перерабатывал древесину в начале XXI века. Требовалось заглушить слив, но для этого сначала надо найти горловину. Люди из племени охотно помогли, в общем, мы хорошо поладили. А местная детвора играла с мамонтенком Димой. Они думали, это домашнее животное, вроде тапира-мутанта.

Эдрин перевела взгляд на робота, биоморфность которого особенно проявлялась сейчас в парковочном положении. Юхх обратился к нему:

— Дима, ты зафиксировал мои последние две фразы?

— Да, я зафиксировал.

— Отлично. Тогда уточни, если я что-то перепутал или не отметил.

— Я уточняю, — сказал робот, — местные жители на реке Парагвай думали, что я домашнее животное вроде оранжевого магического тапира. У них нет термина «мутант».

— Дима, почему ты применил эпитет «магический»? — спросила Эдрин.

— Потому, что я говорящий, и я знал их язык, скачав из сети алгоритм-переводчик.

— А что, они очень удивились такой магии?

— Они очень мало удивились, — ответил робот, — по их логике, у магического человека должны быть магические домашние животные.

— Что они нашли магического во мне? – удивленно спросил Юхх.

— Твою работу там, — лаконично сообщил мамонтенок Дима.

— О! Это аргумент! — признал ассенизатор.

Эдрин снова потерла ладонями скулы, и задумчиво произнесла:

— Интересно… Юхх, на кого похожи эти люди из джунглей Парагвая?

— На вид они, вроде, типичны для малой расы гуарани, хотя я не знаток этнографии.

— Я имею в виду не внешность, а стиль жизни, — пояснила астронавтка свой вопрос.

— Э-э… Трудно сообразить сходу… Знаешь, пожалуй, по стилю они похожи на хиппи в Гуантанамо. Хотя нет, это просто такой же эффект от общения с ними.

— Это в смысле, какой эффект?

— Такой: они проявляют яркое любопытство к каждому гостю, общаются с ним, спорят, подталкивают к объяснениям его деятельности. Гость строит ответы, и вдруг начинает задумываться о паузе в своем избыточном темпе жизни.

— А почему темп жизни гостя непременно избыточный?

— Потому… — тут Юхх выразительно щелкнул пальцами — …Что иначе гостю, который вообще не хиппи, незачем приезжать в такое место, как бывшая тюрьма Гуантанамо.

— Кажется, ты прав, — тихо сказала Эдрин.

Юхх шуточно отсалютовал в благодарность за эту реплику, и продолжил:

— Еще одно сходство стиля парагвайских гуарани и хиппи Гуантанамо, это рождение и воспитание детей в обстановке окружающего разнообразия, без нервного напряжения. Наверное, ты заметила: в этой хиппи-коммуне много детей. В разы больше, чем бывает обычно у такого количества взрослых. Кажется, из десятка современных детей — девять рождены в «сонных» сообществах вроде этого. Тут есть какая-то логика жизни, верно?

— И ты опять прав, — согласилась она, — обзаведение детьми не сочетается с событийной насыщенностью типичной современной жизни. Потому, среди живущих типично, у нас четверть ребенка в среднем на женщину. Хотя, сейчас нет проблем, портивших жизнь в исторический период, выражаясь твоими словами. Беременность укорочена на полтора последних тяжелых месяца, роды уже не такие дискомфортные, а всякое материальное обеспечение существует априори, как гравитация. Но ресурс времени... Мой коллега по астронавтике ляпнул: ребенок это серьезное хобби – как межзвездная экспедиция.

— Неожиданное сравнение, — прокомментировал Юхх, — хотя, вроде, сейчас есть свобода маневра по времени. Термин «естественное старение» быстро становится нонсенсом, и женщина может родить в 60 лет так же легко, как в 20 лет, если я не ошибаюсь.

— Ты не ошибаешься. Но по той же причине в 60 лет можно полететь к звездам. Вот так выглядит альтернатива. Звезды это для примера. В смысле: есть множество вариантов увлекательного хобби, работы, самореализации…

Тут астронавтка сделала длинную паузу, после которой договорила:

… — Хотя, я пока не нашла, что заменит мне космос.

— Если не секрет, то почему ты решила уйти из астронавтики?