Юнона

– Джетом наверняка невкусный, я хочу только тебя! – Юна скорчила смешное подобие хищного оскала, соскочила с пола и повисла у Лена на шее. Обхватив ногами его спину, она прикусывала ему ухо и смотрела в зеркало, углядывая выражение его лица.

Девушка видела в зеркале его зажмуренные глаза и прикушенные в улыбке губы, как его руки заходят за спину и хватают ее за талию. В отражении два силуэта с грохотом упали на кровать. Смех сменился молчанием, Юна бороздила пальцами его серые как камень волосы, смотрела в его голубые глаза.

– Так значит мы никуда не идем? – Лен запустил руки под ее одежду. – Мой шакр хочет ножи между ребер, или мне тоже показать зубы?

Юнона залилась смехом от щекотки.

– Ладно, все, сдаюсь! – она соскочила с кровати, поправила платье и взяла сумку. – Шакр назначает встречу на вечер, а сейчас нам нужно идти.

Юна вышла первой. Лен присел на край кровати и сжал в руке уголок одеяла, от одеяла его взгляд перескочил на отражение в зеркале. Он смотрел сам на себя, без каких-либо мыслей, и смотрел на светлые стены, украшенные цветными камнями. Лучи падали на них и отражались цветными пятнами по всей комнате.

Комната была очень большой, имела высокий потолок, два больших мозаичных окна и две кровати, одна из которых принадлежала Саят – подруге Юны. Саят еще одна счастливая дочь Нолена из второго сектора, которой выпало вместе с Юной делить лучшую в Доме комнату на третьем, последнем этаже, с видом на двор Холодного Дома и центр сектора.

С наступлением темноты в этих окнах можно было видеть сотни зажигающихся огней: синих и белых, несущих свет из окон чужих домов и заведений; желтых, которые принадлежали меркам, пересекающим небо и улицы, и один красный, еле виднеющийся, обозначающий границу сектора.

Лен догнал Юнону в коридоре, они вместе спустились по белой винтовой лестнице, навстречу им по краю лестницы на подъемном механизме двигался молодой охранник по имени Вирим. В отпускной период Холодный Дом пустовал, почти все, кто занимал жилые комнаты Дома, уезжали в свои родные сектора. Оставались те, кому было некуда или незачем ехать. Среди оставшихся была Гета, родители которой погибли еще в ее малом возрасте. Как раз к ней и направлялся Вирим с охапкой синих и фиолетовых цветов, размером с его голову, и Юна бросилась за ним обратно наверх по ступенькам.

– Вирим, это из сада? Они уже расцвели? Дай один!

– Идите в сад и там рвите, Терана там тоже сейчас нет. Если вернется, скажете, что я разрешил прокатиться по линии, остановитесь сразу после белой рощи, пройдете налево до знака.

Лен уже стоял внизу и смотрел как Юна на бегу пытается нюхать свежесобранные люциллы, таких больших он не видел даже в саду у Реоны.

– Юна, мы тебе еще больше нарвем!

– Не надо больше! – донесся крик Вирима сверху. – Если поймают, заставят нас всех платить за нарушение, хватит ей трех.

Юнона вернулась вниз.

– Четыре.

– Пять. – Лен подмигнул девушке.

– Я тебя обожаю!

Узнав, что в саду зацвели люциллы, влюбленные решили отложить пикник и опоздать на свободный показ. Иногда на поляне в хорошую погоду натягивали экраны, размером с двухэтажный дом, ставили проекторы и в реальном времени транслировали важные и интересные события. Это было второе место после большого зала, где можно было что-то посмотреть.

В этот день оставшимся в Холодном жителям было предложено посмотреть собрание в Круглом Доме. Лен не любил это дело и смотрел собрания только тогда, когда их обязывали учителя, зато с большим интересом смотрел трансляции походов, раскопок и открытых уроков с остальных Домов, кроме управления.

Юна напротив, пыталась оспаривать многие решения управленцев, пересчитывала выделяемые и растрачиваемые суммы и ресурсы. Ей не нравилось все: сколько людей отправляют за границы секторов, каких детей в этом году будут забирать на обучение, в какой мере будут удовлетворены нужды жителей в достатке и безопасности.

Не всем людям было позволено жить внутри секторов. Строить жилища в центре разрешалось только семьям с детьми или работникам Главных Домов. У каждого человека, за исключением ночных детей, по достижении двадцатилетнего возраста было два способа остаться жить в охраняемой зоне: завести семью или устроиться на особую категорию работ. Все остальные, кто отказался даже от раскопок, ссылались на прилегающие территории и лишались поддержки административного центра.

Юна мечтала когда-нибудь встать во главе Круглого Дома, чтобы напрочь смести эту никчемную, по ее мнению, систему. Иногда она злилась так, что даже Лен чувствовал себя рядом виноватым; а если злость еще и покрывалась расстройством из-за очередных, потерянных по халатности управления людей, то лучше молчать, и ночевать сегодня лучше по своим комнатам. Или ночевать втроем: он, она и Саят, разговаривая о чем угодно, чтобы попытаться поднять Юне настроение.