Ив Сен-Лоран

Январь 1982 года: Ив Сен-Лоран праздновал двадцать лет своего модного Дома в «Лидо». Золотая, как имперский орел, в своем пиджаке от Сен-Лорана, Диана Вриланд вручала кутюрье «Международную премию моды Совета модельеров Америки». Тысячи гостей были приглашены на эту «вечеринку для своих», гала-вечер стоимостью в 100 000 долларов. Катрин Денёв появилась в смокинге; Жаклин де Риб была похожа на черную птицу в костюме из перьев; Хорст разговаривал с Сесиль де Ротшильд о Грете Гарбо. Весь Париж был здесь. В своем выступлении Ив Сен-Лоран, который казался вполне в форме, немного актерствовал и не мог не подтрунивать над покупателями, кого, кстати, на празднике не было. «Нам нужна их нефть», — смеялся он, чем напоминал певца Уильяма Шеллера, который пел: «Дайте мне немного кетчупа для гамбургера, немного бензина для вертолета. Я буду твоей поп-звездой, я буду твоим королем… Я так нуждаюсь в поддержке…»

Высокая мода начала покидать красивые кварталы Парижа: в 1982 году модель Высокой моды стоила от 16 000 до 65 000 франков. Но разве он не остался «этим вундеркиндом, лихорадочным и испуганным», этим «маленьким принцем», готовым вдруг отыскать «маленьких девочек своего детства». «Он, казалось, пытался воскресить свое детство, как во сне, в каждом своем творении, эту легкую и сомнамбулическую грацию с кислинкой»[745]. Диана Вриланд до сих пор звала его «большим ребенком».

В феврале 1982 года издательство Le Jardin des Modes

опубликовало его полную переписку с Мишелем де Брюнофф. Модный Дом подарил Иву подарок на день рождения — книгу «Браво, Ив», с заголовком, написанным красными буквами. Это был превосходный альбом, прекрасно оформленный Антуаном Киффером, художественным руководителем. На обложке стояла знаменитая фотография «молодого человека на балконе», сделанная в модном Доме Dior. Весь коллектив принял участие в этой книге, переполненной анекдотами вперемешку с почестями: «Не ставьте меня рядом с Ивом, попросил однажды Матьё Галле Пьера Берже, у меня ощущение, что я стою рядом с королевским высочеством!»

Но что-то изменилось с этого дня рождения. Он попал в собственную западню. Это постоянный побег от самого себя, в котором он испытывал себя на прочность. Он демонстрировал так называемое вечное «кино реальности», о чем говорила Лулу. Он вживался, как актер, в разные роли своей жизни, выбранные еще тогда, в Оране. «Ребенком Ив вырезал из бумаги свой театр. Он никогда не прекращал этого. Кто хотел следовать за ним в его игре, тот следовал…» (Лулу).

Его страстные отношения с Жаком де Башером, имевшим кличку Распутин среди завсегдатаев «Паласа», другом Карла Лагерфельда, заполняли умы любителей парижской ночной жизни. «У него была фантазия аристократического всадника. Жак любил культивировать свое происхожение, представлять себя немного „провинциальным помещиком“, — говорила Палома. — Люди немало фантазировали на его счет». «Я думаю, что он был снобом и дураком, но его поведение было полно добротного декаданса, — едко добавляла Лулу. — Он был одержим Ивом. Он появился тогда, когда жизнь Ива трещала по швам. Он предавался фантазиям и сам их провоцировал. Мы все развлекались, это были не очень порочные развлечения. Ив был умнее. Де Башер зашел слишком далеко. Все это стало опасным, Карл и Пьер сидели посередине, не зная, что делать…»

5 марта 1983 года, на пятилетие «Паласа», Роксана Лоуит[746], «подруга божественных» (Карл Лагерфельд), фотографировала двух старых приятелей, Ива и Карла, которые, видимо, все еще были друзьями. Никто больше не увидит их вместе. С этого момента их будет связывать только профессиональное соперничество. Карл Лагерфельд стал художественным руководителем модного дома Chanel. «Долгое время Ив был номером 1, а Карл — номером 2; его агрессия проявилась как раз в это время. Проблема в том, что он так и не стал номером 1. Авторитет Ива был неоспорим» (Палома Пикассо). Теперь Карл Лагерфельд работал над тем, чтобы придать модному Дому Chanel на улице Камбон современный вид. Именно в это время Ив стал кутюрье-тайной: «Именно эти призраки защищают меня от внешнего мира. Они со мной в отдельном мире, который я придумал себе с детства. С возрастом воображение, как река, несет всю живопись, литературу, скульптуру, музыку, что я ношу в себе, и они воплощаются в моих коллекциях».