Ив Сен-Лоран

Стиль жизни теперь был основан на простоте: отказаться от больших и скучных вечеров в пользу «восхитительных вечеринок, где развлекается вся молодежь». Ив Сен-Лоран создал платье для молодой Сибиллы де Вандевр на бал, который устраивала ее бабушка в честь 18-летия внучки. Все было в цветах: кусты гортензии, массивы азалии, арка из листвы, украшенная букетами ромашек. В этот волшебный вечер замок Феррье был весь украшен покрывалами из тюля, стулья придавали золотой оттенок старому английскому парку. Окруженная солнечным ореолом от белого платья, которое создал для нее Ив Сен-Лоран, баронесса Ги де Ротшильд приветствовала своих гостей, их было 1500 человек, включая Марию Каллас. Большие хрустальные люстры сияли сотнями свечей, каменные урны украшены белыми цветами. По озеру проплывал корабль-призрак…

«Мир стал моложе, и я беру с него пример», — говорила Элен Роша, одна из подруг и поклонниц Сен-Лорана. Она добавляла: «У Шанель было понимание современности, у Ива — понимание улицы». Она была одной из немногих клиенток у Диора, кто заказал известный черный кожаный костюм. Как говорили, он «придал коже новое благородство». У Сен-Лорана она, разумеется, сразу же приметила «сдержанные юбки без изысков и обычной сухости», какие можно было увидеть на страницах Vogue. Элен последовала за Сен-Лораном, как последовала за «Битлз», Франсуазой Саган, за современной живописью и за всеми теми людьми, которые дали ей понять, что мириться со скукой в жизни уже нельзя. «Я поняла, что должна принять это, должна слушать мир, а не сопротивляться ему», — говорила женщина, подарившая новое звучание своей всегда элегантной внешности: светлые волосы, губы перламутро-розового оттенка, лицо в гармонии со стройным и гибким телом. Ее вид вызывал в памяти тех прекрасных дам при дворе Франциска I, чье легкое очарование увековечили художники школы Фонтенбло

[355]. Или же вспоминалась Диана де Пуатье[356], которой так нравилось охотиться со сворой серых собак и наблюдать полет ястреба. Вечером на балу «Моя прекрасная леди» один персонаж в смокинге курил трубку возле баронессы де Вандевр. У него были гигантские усы, торчавшие во все стороны и вырезанные из метлы, и 30-сантиметровая черная бабочка. Журнал Détective

узнал «самого элегантного мужчину в столице» — Ива Сен-Лорана.

«Я люблю себя немного, много, страстно», — говорила героиня его комикса Гадкая Лулу. Он обедал в ресторане Maxim’s, танцевал, брал уроки гимнастики у личного преподавателя Элен Роша. В некотором смысле его оранское прошлое временно отступило в тень.

Ив очевидно удалялся от своей матери, как только сам начинал выглядеть, как она, становясь кокетливым. В Оране у них умер садовник. Во время военных событий Люсьенна занималась тем, что кормила своих сто кошек в Трувиле. В июле 1962 года Люсьенна окончательно покинула Оран после массового решения алжирского населения в пользу независимости. «Я должна была ехать через Мостаганем. Меня запихнули в корабль с овцами. К счастью, капитан дал мне свою каюту. Когда я прибыла в Марсель, выгрузили мою машину. Это было ужасно». Казалось, что Ив припас для своих близких всю свою непримиримость, какую обычно не мог себе позволить нигде, кроме работы. «Давай ты не будешь играть в репатриантку!» Сын понял смысл нерушимой связи с матерью и распределил роли. В своих интервью он упоминал мать в довольно романтичных тонах (это она однажды ночью предложила ему книгу о Мондриане), чем не без некоей извращенности уязвлял Пьера Берже, оказавшегося в роли несколько грубоватого зятя, ничего не понимавшего в таинственных женских историях.

Пьер всегда утверждал, что «язык Ива не является языком слов». Ив общался иначе. «Понять Ива Сен-Лорана означало понять великого французского художника, — уверял Филипп Коллен, в то время ассистент кинорежиссера Луи Маля. — Я думаю, что его отношения с женщинами отдают классической простотой. Его ремесло — это они».

Молодой кутюрье, проживавший между двумя берегами Сены, появлялся на парижских светских событиях и вел себя с изяществом, которое удивляло женщин и актрис. Как говорили американцы, он олицетворял собой «безумный успех моды». Вот они стоят на улице Спонтини и аплодируют ему: Джейн Фонда[357], Лесли Карон, Катрин Денёв — она уже не маленькая девочка из парижского предместья, не гордая девушка-мать из «Шербурских зонтиков», но лихая блондинка, взлетающая над землей с портретов Дэвида Бейли, своего мужа. Эльза Мартинелли[358]

, жившая между Парижем, Римом и Сен-Тропе, позировала журналуVogue, у нее были накладные ресницы, креповое платье с бижутерией и рукавами, обшитыми золотой каймой с грифом YSL.