Ив Сен-Лоран

Большой приятель Ива, Рудольф Нуреев в 1965 году стал самым высокооплачиваемым танцором в мире. Журнал Time посвятил ему обложку, в этом году эту честь он разделил с Жанной Моро, Хо Ши Мином[369], войной во Вьетнаме, Мартином Лютером Кингом[370], первым компьютером… Кто бы мог подумать еще четыре года назад, что он будет партнером самой известной балетной звезды Европы Марго Фонтейн, жены посла Тито де Ариаса?! Ив Сен-Лоран был без ума от нее. Нуреев и Марго Фонтейн представляли собой самую престижную балетную пару своего времени. Перед Ковент-Гарденом лондонцы стояли часами в очереди, чтобы устроить им овацию в «Лебедином озере», «Баядерке», «Корсаре», «Раймонде», в балетах, которые представляла труппа Королевского балета от Нью-Йорка до Баальбека. В Париже в ноябре 1965 года подступы к театру Елисейских Полей выглядели как в казино. На эти балеты места на черном рынке продавались за пять тысяч франков. В эти вечера белые норковые шубы покрывали самые знаменитые женские плечи: Мария Каллас, Людмила Черина

[371], Ира Фюрстенберг[372], Иветт Шовире[373]. Все они заплатили за свои престижные места. Рудольф Нуреев и Марго Фонтейн танцевали более часа, срывая аплодисменты восхищенного зала. После спектакля Ив Сен-Лоран встречался с ними в ресторане Maxim

’s, а закончили они вечер в New Jimmy’s.

Ив Сен-Лоран и Рудольф Нуреев во многом были похожи. Оба достигли многого именно благодаря своей профессии, у обоих была железная воля, что делает любого глубоко чувствительного человека неуязвимым к внешнему миру. «Вот увидишь, моя малышка, однажды я буду великим танцором, величайшим танцором мира», — обещал когда-то маленький Руди своей младшей сестре. Как и Ив, он посвятил себя своему призванию, несмотря на отцовское несогласие. «Танец — это то, что возвышает душу, это умение создать движение, которое запомнится навсегда», — говорил Нуреев. У Рудольфа был лукавый взгляд, широкополая шляпа и прическа в стиле «Роллинг стоунз». «Он выглядит как британский джентльмен, каких можно сейчас отыскать в окружении лорда Сноудона[374]», — замечал журнал Figaro. Оба любители скорости, они в то же время серьезно относились к своей профессии, что заставляло их каждый раз возвращаться к истокам искусства и соблюдать правила великих учителей: Шанель и Сержа Лифаря[375]. Оба обладали чувствительным характером, тем самым привлекая протекцию и уважение зрелых женщин. Марго Фонтейн, с ее изяществом и щедростью, — самый показательный тому пример. «Когда танцуешь с Нуреевым, надо просто подчиняться», — говорила она. Ив Сен-Лоран и Рудольф Нуреев дополняли друг друга даже своими различиями: первый иногда страдал от парализующей робости; второй сделал свое тело произведением искусства. «Хотелось, чтобы, смотря, как я танцую, люди чувствовали то же самое, что чувствуют перед картинами великих мастеров», — говорил Нуреев. Кажется, это говорил и Сен-Лоран о своих платьях. Физическая сила — вот чего никогда не было у него, чем он восхищался у Нуреева, ведь сам всегда боролся с миром с помощью своего карандаша. Год спустя, в июле 1966 года, Ив Сен-Лоран праздновал открытие своей десятой коллекции в цветах «поп-арта»: сердце в форме жевательной резинки, двухцветный костюм из красно-серого джерси, ярко-зеленое платье с вырезом. Это было в духе времени. Америка снова в центре внимания, она генерировала мечты потребителей. Там торжествовал «оп-арт»: в Музее современного искусства в Нью-Йорке прошла выставка «Чуткий глаз», которая была признана успехом 1965 года: линии, блики, сияние, наложение фигур из базовых цветов у художников Стелла[376]

, Келли[377]; шахматные клетки, застывшая черно-белая рябь Бриджет Райли[378]. В скором времени картины Вазарели[379] будут воспроизводиться на платьях, продаваемых в супермаркете.

Ив Сен-Лоран собирался доказать миру, что Высокая мода — не только дело техники, оно шло в ногу со временем. Это как раз те самые «беспорядочные шестидесятые», о которых говорил Энди Уорхол: контркультура, субкультура, суперзвезды, наркотики, прожекторы, дискотеки. Невидимое обаяние элегантности заменил электрический свет фотовспышек. Вместо иллюзии театра — неоновый свет рекламы. Вместо строгой критики — потребление всего, что видишь. Сен-Лоран делал моду одним из средств массовой информации: он воспроизводил картины на одежде, как Уорхол фиксировал повседневную жизнь на своих полотнах из увеличенных трафаретных фотографий. Модельер Ив Сен-Лоран был признан звездой. В третий раз с 1958 года Ив получил право на фотографию на обложке журнала Time.