Иван, крестьянский сын

Он уперся локтями в стол, мечтательно устремив взгляд за окно, где буйствовала зелень и было бы так легко и просторно, если бы у Майоровых был отец…

Ване очень не нравилось это тоскливое, сонное состояние духа, и он встряхнулся. Нечего сидеть дома, когда на улице так хорошо, и вообще, дел по горло… А он тут сидит, разнюнился…

Тогда он пошел проверять свои грядки. Их надо было прополоть, полить, проредить морковку. Участок был большой, грядок Ваня успел наделать много. На земле всегда работы хватает, зато и результат этой работы всегда радует душу, если не ленишься.

Ваня не умел лениться, а ведь иногда хотелось.

Привычное и самое любимое занятие подействовало на него, как всегда, хорошо, успокоительно, как будто и обстановка разрядилась, и терпеть эту обстановку как будто стало проще, чем за полчаса до этого. Ваня часто распрямлялся в полный рост, делал глубокий и свободный вдох и смотрел в блистающие небеса. Он набирался сил от матушки-земли, он не мог без нее жить.

Подходя ближе к дому, он зашел в открытую теплицу, где он в одном уголке уже второй год пытался вырастить несколько пальмочек, но пока у него ничего не получалось. Экзотические капризницы плохо приживались, дома за зиму почти совсем не росли и теряли листья, а летом на воздухе вроде бы чуть-чуть оживали и подрастали, и становились внешне уже почти похожими на взрослые, настоящие пальмы. Но их неизменно ожидал один и тот же конец – с них облетали листья, а стволы темнели и умирали, умирали навсегда, и приводили в отчаяние Ваню, который еще пробовал их реанимировать, возвратив в дом.

Не помогало.

А “младенцев” пальм ему каждый год привозил из Турции сын председателя, районный предприниматель.

– Выращивай, крестьянин! – говорил он Ване. – Научишься – будем их продавать здесь за бешеные деньги. Для красоты.

И хохотал над своими словами, как будто удачно пошутил.

А Ваня ничего не отвечал на это, только очень огорчался, когда растения погибали. Он всегда огорчался, когда любое растение гибло, и старался спасти, если мог. Получалось не всегда.

Нынешнее поколение пальмочек лишь недавно, буквально на днях, было выпущено на свежий воздух, и пока еще не было ясно, приживаются они или нет. Во всяком случае, листочки их говорили о том, что им плохо, что они болеют и просят сжалиться над ними и сделать с ними что-нибудь… Например, вернуть их на исконное место проживания и больше не тревожить…

Ваня вздрогнул.

Он услышал голос своего будущего отчима. Тот Ваню не замечал, не заглядывал внутрь теплицы и даже не догадывался, что “пацан”, как он называл Ваню, находится где-то поблизости. А Ване так не хотелось обнаруживать свое присутствие и обмениваться с навязчивым гостем хотя бы одним словом, что он присел в уголок и спрятался за зеленой рассадой.

Зуев разговаривал с кем-то по сотовому телефону – эта вещь лишила Ваню дара речи, когда он впервые ее увидел. Он думал, что такие штуки бывают только за границей и в импортных фильмах. И вообще было странно видеть и слышать человека с сотовым телефоном – складывалось впечатление, что человек разговаривает сам с собой.

– Что значит – где я? – возмущался Зуев. – Тебе что, не сказали?

Он немного помолчал, затем немного сбавил тон, но все равно был недоволен.

– Я в Агееве. Что значит – что я здесь делаю?

Он неприятно засмеялся.

– Налаживаю свою личную жизнь…

Еще минута молчания.

– Конечно, шучу. Я просто расширяю мой бизнес, дружок. Нет, я не собираюсь здесь ничем торговать… Потому что я не специализируюсь на сельхозпродукции. У меня несколько иной профиль… На селе нет моих клиентов…

Он сделал еще одну паузу.

Ваня слегка пошевелился, так как у него затекли ноги, он устал сидеть на корточках, согнувшись. Пауза несколько затянулась. Ваня посчитал разговор законченным и приготовился встать и продолжить свои дела.

Но разговор отнюдь не закончился.

– Не тебе учить меня жизни, – резко сказал Зуев. – Ты еще пешком под стол ходил, когда я уже зарабатывал себе на хлеб с маслом… Да и сейчас ты ведешь себя как юнец желторотый… Ты на самом деле ничего не понимаешь, или только притворяешься?

Очередная пауза.

Тут уже Ваня понял, что разговор затянется, и снова двинулся, на сей раз с недовольным вздохом. Ему вовсе не было любопытно, с кем это Зуев говорит так долго, и вообще не хотел подслушивать.

Скорее бы он уже ушел в дом.

Зачем ему говорить на улице?

Следующая порция сообщения дала ему понять, зачем.

– Да никто меня не слышит, я в огород вышел… И пацана не видно, где-нибудь у соседей сидит или в колхозе… Странный он какой-то, нелюдимый. Но крепкий на загляденье, я его грузчиком к себе возьму. Обойдется дешевле, а работать сможет за двоих. А что? Пусть оглядится вокруг, ума наберется. Это тоже, знаешь ли, ценно…

Ваня нахмурился.

У его будущего отчима, оказывается, далеко идущие планы насчет пасынка!

“Обойдешься, негодяй”, – мысленно ответил ему Ваня. Его ждет ПТУ и агеевский колхоз, и никак иначе.