Иван Саввич Никитин

Трещит по всем швам семейно-бытовой уклад некогда мирного деревенского дома. Мужик Пантелей в никитинской «Ссоре», вспоминая былое согласие в своей избе, восклицает:

Ах ты, время мое, золотая пора,Не видать уж тебя, верно, боле!Как, бывало, с зарей на телегах с двораЕдешь рожь убирать в свое поле…

Сломили Пантелея хозяйственные неурядицы, семейные скандалы, неверность злодейки-жены, и забросил он крестьянские дела, запив горькую.

Семейный мир героев Алексея Кольцова почти не знал таких темных и грязных диссонансов, в нем было больше гармонии природы и человека. Никитинский внутренний крестьянский мир раскалывается грубее, семейные устои рушатся под натиском меркантилизма, в котором уже не остается места патриархально-нравственным святыням.

Семейно-общинная идиллия, еще вчера, казалось бы, такая картинно-лубочная, оборачивается своей неприглядной стороной. В этом отношении характерно стихотворение с символическим названием «Дележ», где повествователь без утайки рассказывает о крахе когда-то крепкого дома:

Да, сударь мой, нередко вот бывает:Отец на стол, а детки за дележ,И брата брат за шиворот хватает…

Из-за чего? И в толк-ат не возьмешь!

Это вовсе не сатира на семейную кутерьму, а своего рода «моментальный снимок» разрухи патриархального уклада жизни. «Мысль семейная» в ранних стихотворных новеллах поэта новаторски предугадывает прозу беллетристов 60—70-х годов, по-своему осуществляет одну из задач «реалистов», которую позже определит Д. И. Писарев: «Частная жизнь и семейный быт наравне с экономическими и общественными условиями нашей жизни должны обращать на себя постоянное внимание мыслящих людей и даровитых писателей».

Поэтическое зрение Никитина так устроено, что в первую очередь схватывает теневую сторону жизни крестьянской семьи, он, можно сказать, обречен видеть быт в его поломанной оправе. «Упрямый отец» в одноименном стихотворении выдает замуж дочь за немилого, но богатого — и нет счастья, и гибнет все вокруг; пропали уют и любовь в избе свекрови, которая понапрасну измучила работящую невестку и без конца шпыняет заступающегося за нее старика («Порча»); крестьянская девушка оказалась без копейки на улице и вынуждена продавать себя в утеху богатым сластолюбцам («Три встречи»).

Лейтмотивом «раннего» Никитина стал труд как мера всего сущего («А трудиться надобно: человек на то…» — говорит горемыка в одном из его стихотворений). Работа врачует молодого героя от несчастной любви («Неудачная присуха»); старый мельник в одноименном стихотворении вспоминает свои трудовые будни как отраду юности.

Мужицкий пот на пашне — еще не спасение от беды, есть какая-то неведомая сила, отнимающая у крестьянина самые простые радости («…Какой-то враг незримый Из жизни пытку создает И, как палач неумолимый, Над жертвой хохот издает…» — говорится в стихотворении «Мне, видно, нет другой дороги…»). Никитинский пахарь пока еще не понимает причин этого зла, из его груди вырывается лишь отчаянный стон:

Не дозрела моя колосистая рожь,Крупным градом до корня побитая!..Уж когда же ты, радость, на двор мой войдешь?Ох, беда ты моя непокрытая!

А. В. Кольцов тоже немало скорбел о безутешной крестьянской судьбе, но в его произведениях остается хотя бы стихийная надежда («Без любви и с горем Жизнью наживемся!», «Может, наша радость Живет за горами»). И. С. Никитин со своим «дворницким реализмом» (выражение А. Т. Твардовского) смотрит на мужицкое настоящее жестко и даже жестоко («Лампадка»).

Все мрак и плач… рубцы от бичеванья…

Рассвет спасительный далек…И гаснут дни средь мрака и молчанья,Как этот бледный огонек!

Те же мотивы тоски и безнадежности в стихотворениях «Уличная встреча», «Н. И. Второву», «Рассказ крестьянки», «Взгляни, небесный свод…» и других. Лирика с ее фиксацией тончайших душевных движений отступает перед своего рода эпико-публицистическим протоколом действительности.

«И все я в памяти желал бы сохранить, Замкнуть в обдуманное слово», — прокламирует поэт свою творческую позицию. «Я, как умел, слагал свой стих, — Я воплощал боль сердца в звуки…» — открывает он секрет своего метода.

Лев Толстой высоко ценил достоинство такой поэзии и в 1886 г. говорил (запись Н. Н. Иванова): «Двадцать, тридцать лет тому назад и еще раньше нужно было писать все то, что писали Некрасов, Никитин и другие о народе; в то время нужно было вызвать в обществе сочувствие к народу».

Никитин не просто «печальник» бедных и униженных, как любили именовать его встарь, — страдая вместе со своим героем, он предупреждает: