Иван Саввич Никитин

Долго ли томиться?Слез в очах не реки. —Грянь ты, горе, громом,Упокой навеки!(«В доме позатихло…»)

Наиболее известными стихотворениями, венчающими первый период поэтической работы Никитина, были «Соха», «Нищий», «Пряха». Их высоко ценили Н. А. Добролюбов и другие критики, они были очень популярны в народе, рисунки на темы этих произведений обычно сопровождали многие дешевые лубочные издания.

«Воистину Никитин как гражданский лирик имеет право на почетное прозвище «певца трудовой бедности», — писал в 1909 г. В. Е. Чешихин-Бетринский.

Некоторые ученые не без оснований считают, что Никитин в идейно-художественной разработке народной проблемы явился передаточной поэтической станцией между Кольцовым и Некрасовым. «Надо сказать, что своей песней пятидесятых годов, — делает принципиальное замечание Н. Н. Скатов, — Никитин не только следовал за Некрасовым, но в чем-то предвосхищал и готовил некрасовскую песню шестидесятых годов. Именно на некрасовском пути Никитиным были сделаны открытия, которые затем более широко и точно реализовались в творчестве самого Некрасова, и прежде всего это рассказ-песня. Вообще в поэзии Никитина пятидесятых годов, — заключает ученый, — можно найти немало образов, которые получают продолжение и развитие в творчестве Некрасова шестидесятых годов».

Никитин, в частности, готовил некрасовскую школу в изображении социальных низов, причем то были не случайные портреты падших «созданий», а показ типичного общественного явления. В этом отношении никитинский «Нищий» — замечательная художественная фреска общероссийской страшной картины оскудения народа накануне отмены крепостничества.

Н. А. Добролюбов в «Современнике» находил, что «Нищий» — «едва ли не лучшее» произведение среди подобных на эту тему, де Пуле в «Русском слове» восхищался «высотою поэтического полета, законченностью идеи и мужественною силою стиха». Обязательно говорили об этом скорбном герое историки литературы, часто вспоминали его советские писатели. Напомним строки, волновавшие не одно поколение читателей:

И вечерней и ранней пороюМного старцев, и вдов, и сиротПод окошками ходит с сумою,Христа ради на помощь зовет.Надевает ли сумку неволя,

Неохота ли взяться за труд, —Тяжела и горька твоя доля,Бесприютный оборванный люд!

Далее поэтический обзор расширяется, обнимает уже не только страдальцев по несчастной семейной доле, а весь крестьянский мир:

Но беднее и хуже есть нищий:Не пойдет он просить под окном,Целый век, из одежды да пищи,

Он работает ночью и днем.Спит в лачужке, на грязной соломе,Богатырь в безысходной беде,Крепче камня в несносной истоме,Крепче меди в кровавой нужде.По смерть зерна он в землю бросаетПо смерть жнет, а нужда продает,О нем облако слезы роняет,

Про тоску его буря поет.

Нищая Россия… Гордая, терпеливая, трудовая… Частная картина вырастает до огромного общественного масштаба, герой из калики перехожего превращается в могучего поруганного богатыря, за которого готова заступиться сама природа.

«Нищий», особенно во второй своей части, можно сказать, выкован скульптурно-поэтически: слово очищено от всего искусственного, сравнения зримы, метафоры мужественны.

Гармония в «Нищем» достигается не внешними эффектами, а огромной внутренней динамикой переживания, здесь нервно дышит каждая строка, напряженность слова достигается внутренним накалом содержания, в котором истинная боль за униженное достоинство человека.

Трудолюбие и жизнестойкость, нравственная просветленность и сердечная доверчивость — это еще далеко не полный никитинский «реалистический автопортрет народа» (Евг. Евтушенко). И тот, кто воспринимает автора «Пахаря» исключительно как певца мужицких горестей и печалей, идет лишь по одной узкой дорожке, старательно проторенной «изучателями» его наследия. Меж тем образ русского работника в самом начале творческого пути складывался у поэта (не без влияния Кольцова) как героя вольного, пытливого, бесшабашного. В этом плане примечательно стихотворение «Выезд троечника», в котором за дело берется человек мастеровой, удалец, умеющий постоять за себя:

Сидор вожжи возьмет —Черта не боится!Пролетит — на негоОблачко дивится!