Иван Саввич Никитин

Среди других крупных крестьянских волнений в ответ на грабительские условия реформы 1861 г. следует назвать бунт жителей Новохоперского уезда Воронежской губернии. Пороли «свободных» мужиков здесь также нещадно. Участвовавший в усмирении офицер П. М. Невежин, позже сочинитель, вспоминал в своем сборнике «В бою и другие рассказы» об экзекуции в сельце Пыховка: «Большинство не выдерживало физической боли и скоро выкрикивали согласие идти на работу, но добрый десяток следовал примеру своего вожака, и им также «всыпано» было по двести ударов». Поистине, как писал Никитин в стихотворении «Постыдно гибнет наше время!..», «Нас бьют кнутом, нас мучат палкой, Дурачат, грабят, как хотят…» (эти последние две строки автором были зачеркнуты в рукописи и не вошли в окончательный текст).

Бурная общественная весна 1861 г. вызвала жаркие дискуссии об экономическом и культурном будущем России. Демократ-просветитель Никитин нередко делился на этот счет своими мыслями с Натальей Матвеевой, несколько растерявшейся в обстановке происходящих перемен и видевшей равнодушие простого народа к реформе. «Его апатия, — убеждал ее поэт, — имеет исторический смысл, но она уступит духу нового времени, духу просвещения и развития. Поймите, какое светлое будущее ожидает наше потомство, какая лежит перед нами широкая дорога! У меня дыхание охватывает от восторга, когда я об этом думаю!..»

Ненавидевший пустое фразерство Никитин обращается в это время к конкретным просветительским действиям; в качестве содержателя книжного магазина-читальни увеличивает число своих подписчиков до двухсот, хлопочет о выпуске воронежского литературного сборника, участвует как официальный учредитель в открытии воскресных народных школ (в одной из них в августе 1861 г, было до 170 учеников), заботится о создании в городе общества распространения грамотности, женской гимназии и т. д. Эти и другие полезные меры повышения народного самосознания требовали энергии, времени и настойчивости. Не считаясь со своим слабым здоровьем и занятостью книжной торговлей, он, по его словам, проводил эти идеи в жизнь «направо и налево». Много позже появились историки, снисходительно причислявшие все эти добрые начинания к так называемой «теории малых дел». Так могли думать лишь абстрактные гуманисты-празднословы. Между прочим, царские высокопоставленные чиновники смотрели на подобные «малые дела» иначе.

Известно, как подозрительно отнеслось правительство к неожиданным смелым росткам народного просвещения. К примеру, министр внутренних дел в 1862 г. послал всем начальникам губерний, в том числе и воронежскому, циркуляр, в котором, в частности, негодовал, что «надзор за воскресными школами и народными читальнями оказался недостаточным», что «под благовидным предлогом распространения в народе грамотности люди злоумышленные покушались в некоторых воскресных школах развивать вредные учения, возмутительные идеи, превратные понятия о праве собственности и безверии».

Никитин не дожил до крушения своих демократически-просветительских надежд, пылко веря в молодые общественные силы, которым предстоит по-настоящему обновить Россию. Еще в 1858 г. на всю страну прозвучала его пророческая «Песня», которую позже исполняли на мотив «Смело, товарищи, в ногу…» народовольцы и революционеры более младшего поколения:

Медленно движется время —Веруй, надейся и жди…Зрей, наше юное племя!Путь твой широк впереди.

Молнии нас осветили,Мы на распутье стоим…Мертвые в мире почили,Дело настало живым.

В заключение поэт — буревестник 60—70-х годов призывает:

Рыхлая почва готова,Сейте, покуда весна:Доброго дела и словаНе пропадут семена.

Где мы и как их добыли —Внукам отчет отдадим…Мертвые в мире почили.Дело настало живым.

Чеканность ритма, афористичность образов-символов, оптимизм взгляда в грядущее сделали эту «Песню» популярнейшей в среде демократической молодежи.