Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках

— Нет, что я, оборотней не видела? — заметила Маша. Она присела на пенек. — Мне надо с вами идти, и не спорь, может, я и Руфия очарую. Мужчины все одинаковые.

— И я? — царевич сел у её ног.

— Имеются редкие исключения, — улыбнулась царевна.

— Руфий — исключение. Прожженный делец.

— Зачем твоему батюшке эти проклятые яблоки?

— Хочет молодым уйти на пенсию и проверить своих сыновей, кто царства достоин.

— А ты достоин?

— Не знаю, Маша, никогда об этом не думал.

— А ты подумай.

— Не знаю, — Иван покачал головой, сорвал травинку, задумчиво сунул в рот. — Мой старший брат может стать прославленным полководцем…

— Зачем миру новые Драконы и Аттилы? Тем более, ты говорил мне, что он женат на хозяйке блинной. Вот и пусть будет прославленным кулинаром, страну кормит.

— Его жену Ульяна зовут, замечательные блины готовит.

— Я не про это тебя спрашиваю.

— Оскар, средний брат, он очень умный. За границей учился и хорошо знает иностранную экономику.

— А у вашего царства своей нет?

— Справляемся. Но он хочет новые реформы провести, подключить иностранный капитал, сделать все, как на западе.

— И что будет, если сделает?

— Ничего не будет.

— И так ли умен твой братец, если сидит в тюрьме за взятки? Как ни старайся, Ваня, кривдой ходить, она все равно к правде выведет.

— Я знаю.

— Так готов ты царство принять?

Иван не успел ответить. Среди берез замелькала фигура Серого.

— Я готов, — объявил верволк. — Теперь точно получится. — Он остановился напротив Сивко. Схватил его за морду. — Тпру-у. В глаза смотри. Я сказал: в глаза смотреть! В глаза, скотина богатырская. Тпру-у. С меткой белой во лбу! Я конь. Я богатырский скакун! Я кологривый жеребец! По просторам, словно ветер мчусь, грива разметалась…

Иван и Маша обменялись многозначительными взглядами.

— Я жеребец! С белой меткой на черном лбу! Тпру-уу. — Серый отпустил коня. Сивко испуганно попятился назад. Верволк закрыл глаза и сделал заднее сальто.

Он твердо стоял на четырех копытах. Высокий, с сильной шеей, украшенной густой, вьющейся черной гривой. На лбу клеймом белела метка с размытыми краями, похожая на пятиконечную звезду.

Иван и Маша восторженно зааплодировали.

— Браво!

Настоящий Сивко беспокойно заржал и забил копытом.

— Получилось? — прошепелявил конь-оборотень.

Царевич восторженно хлопнул его по лоснящемуся крупу.

— Получилось. Теперь ты похож на настоящего богатырского коня. Тебе остаться им — больше пользы.

— Я тебя прилюдно сброшу, — пообещал лже-Сивко. Пытаясь улыбнуться, он обнажил здоровенные лошадиные зубы. Кони заржали.

— Они тебя за своего приняли, — сказала Маша, погладила Серого по конской морде. Царевич перешел к практическим действиям: стал седлать нового Сивку.

— Ты, Маша, не волнуйся и с этого места никуда не уходи. До вечера сделаем дела и вернемся.

— А если?..

— Тогда иди к Ульяне, знаешь искать. Все у нас получится, — царевич запрыгнул в седло.

— Однако, — прошепелявил Серый, — не такой ты легкий. Со мной, попрошу, поосторожнее. И знай, что так шифроваться могу несколько часов.

— Тогда вперед, во двор к Руфию.

— Только в бока не стучи, почки болеть будут, — взмолился Серый.

Иван послал Маше воздушный поцелуй, конь заржал, поднялся на дыбы и рванул с места в карьер.

— Жди нас с яблоками, — прокричал Иван.

Серый фыркнул, быстрее заработал копытами, набирая скорость, слыша, как все громче и пронзительнее свистит в ушах ветер, треплет гриву и хвост-флажок.

«Эх, жись моя конская», — ликуя, подумал Серый…

Они карьером пронеслись по улицам посада, обращая на себя внимание баб, кричащих и свистящих вослед детишек, удивленно вскидывавших глаза мужиков. Не доезжая до площади, царевич повернул Серого в знакомый переулок и вскоре увидел обновленную вывеску «Ярило и Берендеев сын».

— Стоять, — приказал Иван. Быстро спешился. Конь и человек принюхались.

— Блины с грибами и гречаники, — прошептал, облизываясь, конь.

Из дома вышел высокий дородный мужчина в индиговой рубахе, перетянутой красным шнурком. Иван соскочил с коня.

— Гой еси, Борис, — кинулся с объятиями к старшему брату.

— Ванька? Ты ли? Вернулся, дурак! — закричал Борис, крепко обнимая брата, хлопая его по спине. Он увидел богатырского коня. — С конем, это не на щите. Молодец, братан, — Борис отстранил Ивана, заинтересовано подошел к жеребцу.

— Красавец, ничего не скажешь. Добыл, значит, — в голосе прозвучало сожаление, — мне Оскар говорил, что тебя Руфий за жеребцом царя Кусмана послал. — Борис протянул руку к Серому, тот попятился.

— Осторожнее, — предупредил Иван, — он дикий.

— Я и не таких объезживал, — усмехнулся Борис, поднимая руку и приближаясь к коню.

Верволк предупреждающе заржал, вскинулся на дыбы. Копыта мелькнули перед лицом Бориса.

Старший брат отступил.

— Согласен, совсем дикий. — Окинул брата пытливым взором. — Поглядеть на тебя, Ванюша, — со всех сторон удача. Все получается.

— Стараюсь, — Иван пожал плечами.

В дверях появилась Ульяна.

— Здравствуй, Иван-царевич. Я думаю, с кем это муж разговаривает? — Ульяна сбежала с крыльца, звонко расцеловала Ивана в обе щеки.

— Здравствуй, Ульяна, — царевич покраснел.