Из блокнота Николая Долгополова. От Франсуазы Саган до Абеля

Здесь до войны и до самого ухода в 1971-м жил Абель с семейством. Потом его дочь Эвелина Вильямовна, а после ее кончины — приемная дочь полковника Лидия Борисовна Боярская. Сейчас тут обосновался ее сын Андрей, внучатый племянник Абеля и последний из представителей мужской ветви рода. Зимой температура в комнатах не поднимается выше 15 градусов. Дом покосился. Годы источили фундамент, деревянные перекрытия сгнили.

Надо бы срочно отремонтировать да устроить музей великого разведчика. Вопреки всему сохранилась на втором скрипучем этаже комнатка Вильяма Генриховича. Здесь же его тиски. Ящички, набитые бесполезными теперь, но такими нужными тогда радисту триодами-диодами. На полках книги, которые он читал.

Но впереди, видимо, разруха, ибо время убегает и даже золотым рукам умельца Андрея здесь уже не справиться. Кажется, не дом, а большой по нынешним понятиям участок не прочь купить скупые богатеи. И живая память об Абеле, та самая, что можно потрогать руками, погладить, понять, — исчезнет.

Слава богу, останутся в последний момент записанные воспоминания его ближайших родственников и коллег, изученная в относительно достойных пределах биография и книги, фильмы о первом приоткрытом для нашего народа разведчике-нелегале.

Пожалуй, нет, не пожалуй, а точно: именно полковнику Вильяму Фишеру, взявшему при аресте имя друга и тоже чекиста подполковника Рудольфа Абеля, навечно оставаться самым узнаваемым и признанным народом реальным разведчиком.

Иногда с этим не соглашаются некоторые профессионалы. Ведь биография героя-нелегала Фишера — Абеля сложна и запутана настолько, что отдельные ее эпизоды в силу специфики профессии никогда не поддадутся полной расшифровке. Поэтому кто-то возвеличивает многолетнюю деятельность Фишера до немыслимых высот, а иные сводят до роли хорошего радиста-технаря и исполнительного, дисциплинированного, однако не слишком везучего «почтового ящика».

Зато все и единодушно, что в нашу эпоху разноголосицы просто немыслимо, отдают дань его поразительной стойкости, проявленной в тюремном заключении в США. Ломать людей, выколачивать и выбивать признания американцы умеют. Но и близко не получилось. Человек, назвавшийся при аресте полковником Абелем, не выдал им никого и ничего.

Я полностью на стороне тех, кто считает Абеля великим и многогранным. Всеми доступными мне средствами, методами и документами стараюсь разубедить скептически к полковнику относящихся. Долгие годы Абель нелегально работал в США. Возглавлял сеть советских атомных разведчиков и их агентов, которых принято называть друзьями. Это было первой и главнейшей задачей.

Остановлюсь на задаче второй. Гораздо меньше известно о его связях с нашими нелегалами, осевшими в Латинской Америке. В большинстве своем боевые офицеры-фронтовики, они были готовы на всё — и на ведение незаметных наблюдений за перемещениями американских сил, и, в случае возникновения такой необходимости, на диверсии. Это они вербовали преданных людей, и те уже знали, как и по какому сигналу пронести взрывчатку на корабли ВМС США, доставлявшие военные грузы на Дальний Восток. Необходимости, к счастью, не возникло.

Нелегалы Гринченко, Филоненко, годами работавшие с женами в Латинской Америке, иногда выбирались в Соединенные Штаты, встречались с Фишером, и совсем не в Нью-Йорке. Им поручалось параллельно с ним работать в Латинской Америке. Видимо, были созданы две нелегальные сети, трудившиеся в тесной связке. Это подтверждается и тем, что после ареста полковника все контакты с Филоненко и их агентурой, имевших выход на США, были заморожены. Связь с Центром шла уже не через тайники и связных, а только по радио. Анне Филоненко пришлось вспомнить свою первую специальность — радистки, а связь поддерживалась при помощи специального корабля, входившего, чтобы не вызывать лишних подозрений, в состав советской китобойной флотилии «Слава», промышлявшей ловом в Антарктике.

Есть твердое предположение, что полковник успел поработать еще с одним полковником-нелегалом советской внешней разведки — Африкой де Лас Эрас, известной также под псевдонимами Родина и Патрия. По национальности Патрия — испанка, по убеждениям — коммунистка, по профессии — разведчица высочайшего класса. Она прочно осела сначала в Западной Европе, потом в Латинской Америке, где установила связи с руководителями некоторых стран — пусть территориально небольших, зато стратегически для нас важных. И у нее не обошлось без связи с резидентом в Нью-Йорке Марком, он же Фишер.