Из химических приключений Шерлока Холмса

Утверждая, что я аналитик, я вовсе не погрешил против истины в большей степени, чем вы предполагаете. Это моя квалификация. Я химик-аналитик вполне определенного профиля, и, говорят, далеко не бесталанный. В свое время я работал ассистентом у одного из последователей прославленного Волластона. Как никто другой, Волластон стал знаменит своими работами по платине и сопутствующим ей металлам. Еще в начале прошлого столетия он взбудоражил всех ученых, объявив не об открытии нового элемента, а о продаже его в магазине Форстера. Он назвал его палладием, подробно описал свойства и предлагал приобрести по довольно высокой цене. Все кинулись в магазин, покупали металл и начали неистово опровергать «мошенника», утверждая, что они приобрели всего лишь сплав ранее известных металлов. Когда эта буря утихла, в магазине Форстера появилось новое объявление, которым сообщалось, что двадцать фунтов стерлингов будет выплачено тому, кто в течение года сумеет изготовить сплав, каковым определили палладий. Срок истек, а претендентов на получение награды не оказалось. Тогда Волластон и раскрыл карты, извинившись перед учеными за свою шутку и столь необычную заявку на открытие. Природная платина, как оказалось, не чистый металл, а сплав таких же редких, не менее ценных металлов. Один из них и был палладий, который тогда не только обнаружил, но и выделил Волластон.

Выделение и изучение платиновых металлов — интереснейшее дело. Я заболел им в свои молодые годы. Мне многое удавалось, но я был всего лишь ассистентом, и мой шеф втайне мне завидовал. Он не постеснялся присвоить мои исследования, а когда я не сдержался, то меня выбросили на улицу. Мои попытки устроиться в какую-нибудь лабораторию, чтобы продолжать свои исследования, неизменно кончались крахом; у моего бывшего шефа в научном мире хорошие связи. С голоду я не пропадал, так как постоянное экспериментирование дало мне возможность многому научиться в практическом смысле. Я устроился на завод «Меркурий» мастером по изготовлению штампов. И вот тут-то появился искуситель. Я не могу его вам назвать, так как совсем его не знаю. Я продолжал страдать оттого, что не могу применить свои знания, не имею возможности работать с платиновыми металлами. Он мне сказал, что развивающаяся техника требует платины в самых различных производствах, а он может предоставить мне возможность работать по исследованию этого металла, если соглашусь на его предложение. Смысл был в том, что я тайно буду получать платину в изделиях и изготовлять из них другие изделия. За это мне будут хорошо платить, ничего более с меня не требуя, но операции свои я должен проводить в полнейшей тайне, Я не устоял против соблазна, хотя прекрасно понимал, что иду на нарушение законности. Утешал я свою совесть тем, что получаю возможность для своих исследований не за какую-то сомнительную деятельность: сбор сведений, шпионаж — военный или промышленный, а за свой труд, за искусство. Почему именно меня разыскал этот искуситель? По той причине, что установил мою неудовлетворенность, ввиду отсутствия любимой работы, но, кроме того, и потому, что у меня немалые знания, практический опыт и золотые руки. Ведь приготовить самое несложное изделие из платины далеко не всякий металлург или металловед сумеет. Несложно сделать чугунную отливку. Искусные изделия из серебра и золота приготовляют не только ювелиры. Оловянного солдатика может сделать себе всякий мальчишка. С платиновыми изделиями дело обстоит гораздо хуже. Достаточно сказать, что температура ее плавления чуть ли не в два раза выше, чем у серебра. От которого, кстати, платина и получила свое уничижительное название: «платина» означает «серебришко». Из сопутствующих ей металлов только палладий плавится ниже ее температуры, а все остальные значительно ее в этом превосходят.

Для обработки платины требуются обходные пути, которые отыскивались в неимоверных трудностях и держались в секрете. Не буду останавливаться на них в подробностях, скажу только, что слава Волластона началась именно с такого достижения. С тех пор прошло много лет, проведено много разработок, но изготовление изделий из платины по-прежнему составляет большое искусство. Волластон для меня образец мастера такого искусства, пионера нового дела, творца-одиночки. Хотя он жил и задолго до нашего времени, но я ему подражаю и полностью удовлетворен тем, что, подобно ему, имею свою домашнюю лабораторию, в которой могу заниматься тем, что меня интересует. Плата за это — определенное нарушение законности.

Я согласился, и с искусителем мы быстро составили схему действий, которая исправно действовала до нынешнего дня. Я привлек к делу Керли, который через свою невесту обеспечил мне переброску платины через океан, и Эверта, переправляющего мои изделия в Европу. Ни я, ни кто из них истинных организаторов этого дела не видит, и очень этим доволен.