Из страны мертвых. Инженер слишком любил цифры. Дурной глаз

Флавьер поспешил за ней. Она шла не торопясь, зажав под мышкой черную сумочку, в купленном им сером костюме. Она была в точности такой, какую он призывал во сне. Он приблизился к ней, как тогда на берегу Сены, и уловил исходивший от нее запах: запах осенней земли, палой листвы и увядающих цветов. Держась за сердце, приоткрыв рот, Флавьер шагал как лунатик. Он изнемогал: это было уже чересчур. Он натыкался на прохожих, и те с недоумением оборачивались ему вслед. Вдруг он упадет на углу вон того дома? Или разрыдается?.. Неспешным шагом Мадлен спускалась к развалинам старого квартала. Как он был прав, карауля ее! Судя по всему, она и не думала возвращаться в отель. С равнодушием проходила она мимо магазинов, и предзакатное солнце отбрасывало ее тень далеко назад, к самым ногам Флавьера. Гуляет ли она или же у нее тут свидание? Может быть, она просто хочет насладиться свободой, перед тем как вернуться в кошмар их совместного заточения? А что, если она уже далеко отсюда — чужая в чужом городе?.. Из-за изуродованных фасадов доносилось рычание бульдозеров. С почерневших стен свисали афиши. Посреди груд мусора и щебня играли дети. Все так же слегка покачивая бедрами, Мадлен вышла на набережную Бельгийцев. На миг она остановилась, устремив взгляд на искореженные сваи причала. Парусники, сросшиеся корпусами со своими отражениями в серой воде, дремали, прижавшись один к другому бортами. Какой-то мальчуган греб веслом, сидя на корме лодки с расставленными ногами. Там и сям, уткнувшись в камни, гнили десантные баржи. Это был Марсель и в то же время Курбвуа. Из-под непостижимого настоящего колдовски проглядывало прошлое. Флавьер ощущал себя вне времени. Волны, на которых покачивались обломки досок и сгнившие яблоки, фигурка Мадлен — может, всего этого не существует вовсе? Но как же в таком случае быть с пряным ароматом, перебить который не под силу даже густым портовым запахам? Мадлен направилась по набережной к докам. Не собирается ли она взойти на борт какого-нибудь корабля? Или ей просто-напросто захотелось поглазеть на пароходы и помечтать о далеких странах, куда она могла бы уехать? Между бараками и сараями бесцельно слонялись представители разноплеменной портовой расы, одетые в американские куртки и в штаны с крагами со множеством кармашков. Мадлен, казалось, не замечала никого вокруг. Она смотрела на воду, испещренную радужными пятнами мазута, и на черневшие за лесом мачт и переплетениями рангоута крепостные стены форта Сен-Жан. Изредка навстречу попадались часовые с винтовками за спиной, охранявшие стоянки военных машин. Флавьер устал, но у него и в мыслях не было остановиться. Он ждал неизбежного. И неизбежное пришло — на пристани Ла-Жольетт. Мадлен села за единственный столик то ли кафе, то ли столовой. Флавьер поискал уголок, где бы укрыться. Рядом с ним, как и в тот раз, оказались бочки — огромные, пузатые, с надписями, сделанными белой краской. «Сальг, город Алжир». Сальг — так звали одного из его клиентов. Но в какой из минувших жизней?.. Там, за столиком, Мадлен продолжала что-то писать, в то время как на кораблях вдоль причала начинали зажигаться первые огни. Ветер приподнимал уголок листа, по которому быстро скользила ее рука. В эту самую минуту она обращается к нему, Флавьеру. Она безмолвно говорит с ним, как некогда с Жевинем. Флавьер чувствовал, что он раздавлен страхом и горем. Вот она сложила лист, заклеила конверт, оставила на столике мелочь.

Флавьер обогнул бочки. Его осенило чудовищное подозрение. Неужто она собирается… Она была еще довольно далеко от берега и шла, переступая через рельсы. Видимо, сочла, что здесь слишком много кораблей, и искала более уединенное место. Так, друг за другом, они миновали могучие форштевни, которые таращились на них темными глазницами клюзов. Иногда высоко вверху матрос, перегнувшись вниз, стряхивал с сигареты красные искры. Змеились толстенные канаты, которые соединяли с причалом молчаливо высившиеся во мгле громады океанских судов. От фонарей падал желтоватый свет, пронизывающий хороводы мошек. Мадлен торопилась, придерживая рукой юбку, вздымаемую порывами ветра. Она пригнулась, чтобы пройти под перлинем, натянутым низко над землей, и с предосторожностями вышла к берегу. Флавьер следил за ней из тени, отбрасываемой подъемным краном. Вокруг не было ни души. У подножия валунов, поскрипывая, терлись одна о другую бортами две шлюпки. На цыпочках, словно ночной грабитель, Флавьер подкрался к Мадлен. Он обхватил ее за плечи и потянул назад. Она вскрикнула и стала отбиваться.

— Это я, — сказал он. — Отдай письмо.

В пылу схватки сумочка раскрылась. Из нее выпало письмо, переворачиваясь, как гонимый ветром лист. Флавьер попытался наступить на него ногой, но промахнулся. Очередной, более сильный порыв ветра подхватил белый прямоугольник, и он, уже недоступный, мелькнул в пене прибоя. Флавьер все еще прижимал к себе Мадлен.

— Видишь, что ты наделала!

— Пусти меня.

Сунув сумочку в карман, он повлек Мадлен за собой.