Из железного плена

Он обернулся за пять минут, взяв бутылку сухого вика, несколько бутербродов и пирожных. Неловко открыв дверь в номер, он, стараясь не уронить пакеты на пол, со стуком закрыл ее за собой. «В то же мгновение, словно в ответ, в комнате что-то глухо щелкнуло. Но Григорий не обратил на этот звук внимания.

— А вот и я! — бодро крикнул он и шумно поспешил в комнату, — помоги мне, а то не донесу!

Настя поднялась навстречу ему и взяла пакет с бутербродами. Григорий поймал ее тревожный взгляд, брошенный на него. Он удивился, но в остальном лицо девушки было абсолютно спокойным, и ученый приписал все собственной нерасторопности.

— О, даже вино?

— У вас слишком мрачное настроение, — шутил Володин, — значит, вас надо развеселить!

— Что ж, пожалуй, — улыбнулась она и настороженный блеск в ее глазах пропал. Настя поставила на стол два фужера и присела, выжидающе глядя на него.

Григорий откупорил бутылку и разлил напиток. В воздухе тут же запахло виноградом, югом и солнцем.

— Первый тост, — сказал он, поднимая бокал, — я предлагаю за встречу!

* * *

— Плохие новости, — тихо произнесла Клара и долгим тревожным взглядом посмотрела на Ивашова.

— Я недавно разговаривал с Мейером, — отозвался Александр, давая понять, что он в курсе. — Отто сказал, что включена система профилактической изоляции.

Клара коротко кивнула.

— Что еще?

— Вдаваться в подробности Мейер не стал.

— Еще бы!

— А что произошло?

— Профилактическая изоляция просто так не срабатывает.

— Так что же?

— Карл-Йорг не единственный!

— Что?

— Я говорю, что Шреккенбергер — не единственная жертва амнезии, — еще тише добавила Клара, — сегодняшней ночью заболели еще двое.

— Кто? — опешил Ивашов.

— Жерар Дебрэ и Хенри Тоб. Оба из секции «Ультра».

— Чем они занимались?

— Разработкой новых систем оружия.

— М-да…

Клара промолчала.

— Создается впечатление, — заметил Александр, — что кто-то хочет здорово насолить ТНУ.

— Вот именно. Вся Группа Противодействия взбудоражена. Представляешь, мы так долго и осторожно занимаемся подбором подходящих людей, казалось бы, уже составили верное мнение практически обо всех сотрудниках Института, и вот тебе на! Кто-то в одиночку, набравшись смелости, начал борьбу, а мы и не в курсе!

— Необходимо с ним связаться, — решительно сказал Ивашов.

— Но как? — грустно улыбнулась Клара, — если мы не знаем, кто именно этот смельчак.

— А если это Жермен де Гер? Я же тебе рассказывал, что Мейер его подозревает.

— Не забывай, что введен режим изоляции. Личные контакты невозможны. К тому же, де Гер находится в зоне двойной изоляции — в биолабораториях, откуда не прорвется ни одна молекула, не то, что человек! Тем более, что теперь всем совершенно ясно — следы ведут к биологам. Регулирующее Бюро уже наверняка подняло все теледосье на каждого из них.

— Ясно, — оказал Александр, хотя ничего не понял. — И что же теперь?

— Таинственного единоборца может спасти только чудо. Без содействия техников ГП ему вряд ли удалось обмануть телемониторы. А значит, дело его безнадежно.

Ивашов в волнении встал и подошел к окну.

— Неужели ничем нельзя помочь?

— Ничем. И к тому же нельзя. Никто не возьмет на себя ответственность рисковать существованием всей группы, рисковать делом ради одного человека. Во имя большего всегда жертвуют меньшим.

— Да, это так. И все же как жаль…

Клара подошла к нему и легко тронула за плечо.

— Александр!

— Что? — повернулся он к ней.

— Я имела в виду вовсе не это, когда говорила о плохих вестях.

— Продолжай, — насторожился ученый.

— Мне поручено передать тебе, что в РБ поступили сведения о том, что ты — не единственный контактер. Каким-то образом в связи с этим они вычислили, что ты их либо сознательно дезинформируешь, либо попросту утаиваешь львиную часть информации.

— Что? — опешил Ивашов, — повтори!

— Пока еще нам точно неизвестно, кто это и где находится, однако всем стало предельно ясно — ты должен как можно скорее покинуть территорию ТНУ.

— Вот как?

— Если это западный ученый, то у них просто отпадает необходимость в тебе. Если же новый контактер-опять с Востока, они примутся за тебя с удвоенной энергией.

— Действительно, плохая весть, — Ивашов смотрел в испуганные глаза девушки и вдруг отчетливо понял, что этот испуг — за него.

— Как дела с «защитником»?

— Оттуда нет вестей, — одними губами ответила Клара, — даже если, у них все будет готово, то режим изоляции помешает передать нам что бы то ни было.

— Но изоляцию когда-нибудь снимут!

— Конечно. Но не было бы поздно.

Клара склонила голову ему на плечо и прижалась горячим лбом к шершавой ткани его комбинезона. Александр обнял ее за плечи и бодрым голосом произнес:

— Мы должны успеть!

— Да, милый. Но мне почему-то страшно за тебя. У меня на душе так неспокойно. Будь проклят этот ненавистный Трест!

Ивашов почувствовал, как в груди у него вместе с растущим ощущением опасности горячей волной поднялся прилив нежности к Кларе. Он гладил ее волосы, пытаясь успокоить и ободрить, и в то же время сам волновался все сильнее и сильнее.

— Нам не подобает падать духом, родная, — шепотом сказал он.