Избранница звёзд

Шайла повернулась, собираясь было ответить, но лишь окинула меня восторженным взглядом. Она тоже узнала меня по статуе в храме. Как и все остальные.

– О вас написано в Писании, – сообщил отец Айдан так, будто весть о столь большой чести смягчит мое замешательство, мое потрясение. – О том, как вы понравились Богу-Солнцу, и он решил оставить вас себе.

Я сделала глоток горячего чая.

– Потому что мое тело так и не вернулось?

Отец кивнул.

Впрочем, это ничего не объясняло, и я не подтвердила и не опровергла предположение.

Шайла замялась и ступила в кухню.

– Я приготовлю сытный обед и застелю вам постель. Отдохните денечек, милая. Мы разберемся со всем завтра, когда вы придете в чувства.

Один день мне не поможет.

На это способны только семьсот лет.

* * *

Когда наутро я отправилась обратно в собор, у дома отца Айдана меня ждала толпа.

Такое внимание было мне чуждым. Когда-то давно, быть может, я бы им наслаждалась, однако теперь мысли смешались, и душа пребывала в смятении. Жители деревни всех возрастов собрались у дома еще на рассвете. Вероятно, некоторые прождали всю ночь, чтобы узреть меня хоть мельком. Нет, я была не просто курицей на рынке – я была призовым быком.

Вспомнилось, как я когда-то сравнивала себя со старой коровой на заднем дворе, и я горько усмехнулась над иронией судьбы.

Отец Айдан и Шайла меня сопровождали, встав по бокам, словно так могли меня отчасти укрыть. Я улыбалась и кивала людям на пути, вызывая ропот за спиной.

Придя к собору, я вернулась на кладбище и осмотрела надгробия более обстоятельно. Айданы не ушли, но остались в сторонке, наблюдая за мной издалека, словно за птицей, которая может улететь в любой миг. Только куда мне лететь? Пусть все больше казалось, что мои покровители видят во мне скорее библейское чудо, нежели живого человека со своими мыслями и чувствами, я не знала больше никого, кто мог меня приютить. Все знакомые давным-давно сгинули.

Вдруг прозвучал мужской голос, ознаменовав прибытие третьего лица.

– Как она выжила? – спросил он так, будто меня нет рядом.

Я оглянулась: мужчина около сорока лет был одет в поношенную, но хорошо сшитую одежду и добротную куртку. Отец Айдан жестом пригласил его следовать за ним, и они подошли ко мне.

– Церис, это Тодер, каменщик, который вырезает надгробия. Мы подумали, что он может ответить на кое-какие из ваших вопросов.

Я взглянула на мужчину, затем вновь на древние могильные плиты передо мной.

– Эти он тоже вырезал? – я не сдержала горечи в голосе, о чем тут же пожалела.

– Нет, – ответил Тодер, присаживаясь на корточки рядом, – но здесь работал еще мой отец и его отец. Я хорошо знаком с этим местом.

Его слова ненадолго меня обнадежили, и я спросила:

– У вас есть записи?

Он смутился.

– Н-нет. Таких старых записей у нас не сохранилось, миледи.

– Церис, – поправила я.

Затем повернулась обратно к надгробию и провела рукой по всей длине камня. На нем проступали несколько букв из «Вендин». Отправилась ли моя семья в райскую загробную жизнь, обещанную мне Солнцем, невзирая на то что я их там не ждала?

– И предупреждая ваш вопрос – я не знаю, как выжила.

Эти слова отчасти опровергали сказанное обо мне в Священном Писании.

Отец Айдан позади заметил:

– Возможно, многие выживали и вернулись в другое время…

– Нет, – уверенно возразила я. – Они все погибли в родах.

Опустилась тишина, подобно снежному покрывалу.

Прочистив горло, Тодер встал и перешел к следующему ряду могил.

– Эти относятся к году три тысячи восемьсот, – объяснил он, и я последовала за ним. Тодер прошел чуть дальше. – Эти более новые.

Действительно, надписи на них проступали отчетливее. Я прочитала ближайшую.

– Не думаю, что семья Перрос мне поможет.

Тодер покачал головой.

– Судя по размещению… вероятно, женщина из рода Вендинов вышла замуж за члена семьи Перрос. Вот почему могил Вендинов становится меньше.

И вновь в душе затлел уголек надежды, и я прочитала имена на надгробиях Перрос.

– Они еще здесь? Их потомки?

Возможно, у меня все же есть семья в Эндвивере, просто та, которую я пока не встречала. По крайней мере одна из сестер вышла замуж. У нее также были дети, раз на участке Вендинов стояли надгробия 3800-х годов.

Отец Айдан беспокойно засуетился.

– Б-боюсь, что нет.

– Спросим Джона, – предложил Тодер. – Возможно, он знает.

Меня отвели к Джону Эллису, старейшему жителю Энвивера в свои семьдесят четыре года. По пути к нему нас сопровождала толпа, и проблеск надежды в груди смягчил мой нрав, поэтому я жала встречным руки и кивала, когда они произносили мое имя или спрашивали, правдива ли моя история. Многие отнеслись ко мне как к некоему святому полубогу. Некоторые смотрели с недоверием. Впрочем, я не горела желанием кому-то что-то доказывать.

На удивление, мы отправились к моему дому. Дому, построенному Каном. Тому, где я родила бы смертных детей, если бы жизнь пошла своим чередом.

– Это семейный дом? – слабым голосом спросила я отца Айдана. – Или предыдущие хозяева переехали?

– Мне лишь известно, что Эллисы жили тут еще до того, как прибыли мои предки.