Избранница звёзд

– Тяжелые, если их записать, – я приостановилась. – Ты умеешь творить, Ристриэль?

– В небесном смысле – нет. Но когда придаю себе форму с руками и обретаю плотность, то могу держать кисть.

– Ты рисуешь?

– Никогда не пробовал.

Подавив зевок, я свернула вышивку и положила на Землю рядом с собой. Продолжу завтра.

– Если хочешь, научу тебя вышивать.

Волчье ухо дернулось.

– Я много повидал занятий на своем веку, Церис. И вышивка кажется одним из самых унылых. Потому-то я и спросил, чем она тебя привлекает.

Я рассмеялась.

– Имей я в своем распоряжении всю Вселенную, возможно, и занялась бы чем-то другим. Да будет тебе известно, даже спрясть и покрасить нить – уже целое дело. А готовая вышивка приносит чувство огромного удовлетворения и гордости.

Ристриэль улыбнулся, насколько позволяла волчья пасть, и вновь опустил морду на Землю.

Я тоже легла, подперев голову рукой. Коснулась края вышивки.

– Ты действительно многое повидал?

Он утвердительно промычал.

Я прикусила губу. Затем перевернулась на спину, чтобы взглянуть на звезды.

– Видел загробный мир?

Мышцы под шкурой дернулись.

– Загробный мир – это не место, на которое можно посмотреть. Его много, он везде, его… трудно описать.

– Но ты его видел? – спросила я с надеждой.

– Мне многое о нем известно.

– И о рае звездных матерей?

Он заерзал.

– Насколько я понимаю, это прекрасное место, где к принесшим себя в жертву и к их родным относятся как к богам.

– А если избранница звезд не умирает?

Несколько мгновений стояла тишина.

– Не знаю. Мне это место не видно. И недоступно.

Я прижала руки к груди, пытаясь унять гаснущую надежду.

– Способна ли душа переселиться из одного загробного мира в другой? Когда я сгину, по-прежнему ли попаду к остальным звездным матерям? И мои родные последуют за мной?

Он медленно выдохнул.

– Мне не ведомо. Хотел бы я ответить на твой вопрос, Церис. Но, боюсь, даже Солнце не сможет. Загробный мир не входит в Его царствие.

На глаза навернулись слезы, затуманивая зрение, и я их вытерла.

– Если они ушли туда, куда я не смогу попасть, то и после смерти я буду одинока.

Я не собиралась произносить это вслух. Впрочем, мои слова скорее походили на выдох, чем на шепот – молитва звездам над головой. Однако Ристриэль услышал. Он вновь заерзал, подвинулся ко мне ближе, перебирая лапами, затем опустился совсем рядом, но не касаясь меня; от его дыхания зашевелись короткие волоски на лбу.

– Ты не будешь одинока, – его голос был подобен лесу вокруг – далекий и глубокий. – Тебе будут поклоняться, и если тебя это не устроит, мы найдем твою семью в Недайе. И если они тебя не полюбят, то я буду сопровождать тебя столько, сколько ты пожелаешь. Пока мне позволят пути смертных. Но я бы не стал беспокоиться, Церис. Тебя легко полюбить.

Слез стало больше, и когда я их сморгнула, они потекли по вискам и упали в уши.

Единственный ответ, который мне удалось найти, – это:

– Спасибо.

* * *

Мы встали спозаранку. Я торопливо умылась в ближайшем ручье и проглотила завтрак, наполовину состоящий из найденных в лесу растений. В голове все еще царил хаос, так что я была не в настроении для бесед до самого полудня, когда наконец оставила мысли о семье, загробной жизни и Ристриэле и, сама того не заметив, начала болтать о плетении пряжи и различных способах ее окрашивания, а также о торговцах, которые заезжали к нам в деревню с редкими красителями, такими как индиго и куркума. Мой спутник слушал не без удовольствия, впрочем, не думаю, что мне удалось пробудить у него интерес к рукоделию.

Мы все еще шли к городку, где Ристриэль рассчитывал найти мне приют, когда внезапно опустилась ночь. В том была моя вина, поскольку я остановилась для поиска бузины и черноплодной рябины. Ристриэль, как всегда терпеливый, ни разу не упрекнул меня за возню. Мне становилось все более совестно за то, что я когда-либо сомневалась в нем или его намерениях.

– Почти пришли, – он был на шаг впереди, уплотненный тьмой в человеческом обличье. – Прямо за тем холмом.

Я с трудом различала возвышенность вдалеке, и то лишь потому, что на том клочке тьмы не сияло ни единой звезды. Ночь была столь густой и темной, что, разыскивая в небе Сурриль, я споткнулась и полетела вперед на Ристриэля.

Он удержал меня прохладными руками, затем обхватил мою ладонь своей.

– Почти пришли, – повторил он и улыбнулся. – Забыл, что ты не видишь в темноте.

Я крепко сжала его руку, радостная, что можно за кого-то подержаться.

– Я не совсем беспомощна, – возразила я. Однако было действительно очень темно. Ристриэль повел меня через поле к холму, и я вновь обратила ищущий взор на небо.

Немного притормозив, чтобы его замедлить, спросила:

– Где же Луна?

Он остановился и тоже взглянул на небеса. Обзор не закрывало ни единого облачка: полмира застилали звезды. Однако новолуния еще не настало – прошлой ночью Луна была лишь в третьей четверти.

Я восхищалась красотой звездного пейзажа, когда услышала шум непонятно откуда. Словно два человека столкнулись, и по полю эхом разнесся глухой стук, после которого раздались скрежет металла и отдаленный крик.

Ристриэль сильнее сжал мою руку.