Избранница звёзд

Я смотрела на него, воображение рисовало различные шалости, которые способно вытворить божество. Может, так он заработал свою репутацию обманщика?

– В самом деле?

Судя по языку тела, он не хотел вдаваться в подробности, а я не хотела на него давить. И все же он сам сдался:

– Ты знала, что у Матушки-Земли раньше были кольца?

– Кольца? – я взглянула на золотое украшение у себя на пальце.

Он покачал головой.

– Не такие. В небе, – он поднял подбородок, окидывая взглядом бело-голубое пространство. – Кольца, идущие по небосводу, – круги пыли, освещавшие Землю.

Я попыталась представить нечто подобное.

– И ты… – я замолчала, не сумев закончить.

Он лишь пожал плечами и явно начал вновь замыкаться в себе.

– Но! – я обошла валун, веселый дух стремительно таял. – Я больше не такая. Повзрослела. Подозреваю, и ты больше не тот, кем был прежде.

– Неужели твоя радость так сильно изменилась?

Я почти добралась до своих вещей, однако от вопроса застыла на месте.

– Что?

– Твоя радость, – он встал рядом со мной, сцепив руки за спиной, глаза бездонные и любопытные. – Разве не ради этого живут все смертные – все существа? Не это приносит больше всего счастья? – он возвел глаза к небу. – Она все изменила? Или Он?

Я открыла рот и почти сразу закрыла. Задумалась. С кем-нибудь иным молчание могло стать неловким. Однако Ристриэль ждал терпеливо, разглядывая пейзаж вокруг, пока я приводила в порядок мысли.

– Сурриль действительно многое изменила, – сказала наконец я. – Она стала моей радостью. Мне не довелось подержать ее на руках, но она для меня важнее всего на свете. И без Него я потеряю и ее. Что же до прочего… я постоянно в спешке и не успела осмыслить все изменения в себе. Пока с трудом удается разобраться в изменениях в окружающем мире. Понимаешь?

Он кивнул. Я склонила голову.

– Что приносит радость тебе, Ристриэль?

Уголок его рта приподнялся.

– Я тоже все еще пытаюсь понять. Однако благодаря тебе мне есть над чем подумать.

– Правда? – я занялась сумками: подняла, перекинула через плечи крест-накрест. Затем вновь повернулась к Ристриэлю: – Мне нужны палки для…

Однако прямо перед лицом стояло массивное черно-фиолетовое пугало. Вскрикнув, я подскочила, а затем под весом поклажи рухнула на мягкий луг.

– Хм, – промычало пугало, прежде чем вновь обратиться в Ристриэля. – Теперь понятно, что в этом привлекательного.

Приложив руку к бешено колотящемуся сердцу, я рассмеялась.

– Когда я успела рассказать тебе о фермерше Мэй?

– Фермерше Мэй? – недоуменно переспросил он и протянул руку, словно пытаясь мне помочь, но Солнце делал его неосязаемым, как туман, поэтому он опустил руку.

Мгновение я пристально смотрела на него. Нет, я не рассказывала ему о фермерше Мэй! О своем последнем розыгрыше, который проделала с Идлиси перед тем, как стать звездной матерью. Ристриэль решил обернуться в пугало по своему усмотрению.

Такая мелочь, в самом деле, но она задела некую струнку у меня в груди.

– Возможно, мы не так уж непохожи.

Он казался сбитым с толку моими словами, хотя сам же первым это и предположил. Я не стала объяснять, не уверенная, что сумею, и мы продолжили путь, порой в молчании, порой с непринужденной беседой.

Поле сменилось другим, затем еще одним, лес распахивался пред нами, как огромная пасть. Земля начала подниматься и опускаться мягкими холмами, на которых росли изумрудные ростки пшеницы и прочих растений. Я заметила вдалеке фермерский дом и предложила отправиться туда. Мы добрались до него вечером, и хозяева согласились за несколько медяков приютить меня на ночь в конюшне. Монеты сильно потускнели: возможно, я намочила их во время купания в пруду, тем не менее деньги есть деньги. Хозяева, казалось, отнеслись ко мне с некоторой опаской, пока не подошел Ристриэль. Солнце спряталось за фронтон крыши, отчего он стал плотным и выглядел вполне как смертный. Я назвала его своим мужем, и он очень складно рассказал нашу вымышленную историю: что мы из деревни на севере, о которой я никогда не слышала, направляемся в город на юге, о котором я тоже не слышала. Фермеры ему поверили и предложили нам дополнительные одеяла. Ристриэль подождал, когда они вернутся в дом, и только затем направился к амбару по залитой Солнцем тропе. Как он и говорил, смертные – суеверный народец. Лучше было перестраховаться.

Я осталась снаружи до наступления ночи. Тьма опустилась быстро и уверенно, однако небо затягивали тучи, полностью скрывающие звезды. Внутри все сжалось, тем не менее, я напомнила себе, что нужно подождать лишь только денек и я увижу дочь вновь. Поэтому я спела Сурриль колыбельную, одну из тех, которые часто напевала во время беременности, вставляя ее имя везде, где только можно.

Когда я вернулась в конюшню, Ристриэль уже зажег лампу и подвесил к потолку. Стойла без стен пустовали, заполненные остатками сена. Две лошади и бык посмотрели на меня, а последний также тихо промычал себе под нос. Я упала на тюк и распустила косу, волосы стали волнистыми из-за того, что я заплела их мокрыми.