Избранное

Ты простираешь крылья исполинасвои, ты птица. Я тебя позвалнемыми жестами, когда пучина —твое прозванье, в темноте провал.Ты тень твою в ночи мне даровал,сна моего защита и причина;ты свет во мне, — я рамка, ты картина, —дополненный сиянием Начал.Как бы тебя назвать мне, ты — вершина!Губ стынущих моих ты не отринь;вся жизнь моя — убогая руина —для красоты твоей аминь.Меня ты вырвал из угрюмой славысна моего, в котором глушь могил;ты в страшных сновидениях сквозил,избавив сердце от ночной потравы,

и ты меня, как стяг своей державы,на высочайшей башне водрузил.И если для тебя людские нравы —мелодии, меня ты погрузилв них, в чудеса: и в розы, и в дубравы,где пламенем своим ты мне грозил.Его ты разве не отобразилв седьмой последний день с первичным светом,который на крылах по всем приметами у тебя...Велишь спросить об этом?(Перевод В. Микушевича)

Святые мученицы

Она святая. И когда топор,блеснув над ней,рассек недолгий век напополам,

возник на шее тонкий алый шрам,как будто нить невидимых камнейрубиновою змейкой прижилась;но и ее несет она, стыдясь.И, как заснет, сидит сестра над нею(совсем дитя и, как на детский бал,надела рану — камень в лоб попал),ручонками держа сестру за шею,и молит та во сне: сильней, сильнее.И вздумается девочке поройсвой лобик, разукрашенный дырой,зарыть туда, где ночь всего темнее, —сестре на грудь, которая во снеколышется, как лодка на волне.И так они святыми станут вдруг:одна во сне, другая сквозь испуг.

И вновь они вдали от всех страданийи вечной славой не окружены,о них еще не сложено преданий,их души легче белых одеяний,они еще безвестны и бедны.И может статься: если б из постелиони восстали в полузабытьии заспанные личики своина улицу бы вынести посмели, —никто б не побежал за ними следом,окно б не распахнулось ни одно,о них бы не судачили с соседом,и даже детям было б все равно.Они прошли бы попросту, без шума,не узнаны никем наверняка,чужие — но чужие не угрюмо,

и как на праздник, только без венка.(Перевод В. Топорова)

Святая

Народ страдал от жажды, лишь девицане знала жажды, но явитьсямог ей одной спасительный родник;а все еще лоза не шевельнулась,недвижная среди пустынных скал,и дева вспомнила, как содрогнуласьвчера, когда с больным переглянуласьребенком: он от жажды умирал.Не расцвести лоза была не в силах.Как зверь, который ищет водопой,кровь чуяла она в девичьих жилахи в темных недрах под ее стопой.(Перевод В. Микушевича)

Детство