Избранное

Он поднимался из последних сил,седей маслин, седеющих на склоне, —и лоб, покрытый пылью, погрузилв горячие и пыльные ладони.Путь завершен. И впереди — конец.Уйти — но я уже ослеп, плутая,и как скажу я, что ты есть, отец,когда нигде не нахожу тебя я?Не нахожу тебя: в себе самом,ни в камне, ни в тени маслин — ни в ком.Я одинок, и ни души кругом.Скорбящих утешал я, твой посол,и ты меня и укреплял и вел,ты — выдумка. О как мой крест тяжел!..А после скажут: ангел снизошел.

При чем тут ангел? Нисходила ночь,листву листая в густолистой кроне,ученики ворочались спросонья.При чем тут ангел? Нисходила ночь.Подобна ста другим, что наступалии уходили прочь.В ней стыли камни, в ней собаки спали —о смутная, о полная печали,заждавшаяся утра ночь.Нет, к себялюбцам ангел не слетает,не станет ночь великой ради них.Предавшие себя и всех — такихне признают отцы и вырываютв проклятьях матери из чрев своих.

Пиета

Прах с ног твоих, Исус, в ту ночь не я ли

омыла, робко опустив ресницы, —по-юношески крепкие, онибелели в волосах моих, как птицыв терновнике; теперь на них взгляни...На тело, знавшее одни печали,как в ночь любви, гляжу я в первый раз.Мы вместе никогда не возлежалии потрясенно бодрствуем сейчас.Твои запястья, мой любимый, в ранахне от моих укусов окаянных.Открыл ты сердце, и меня ведетединственный к тебе отверстый вход.Но ты устал. Увы, к моим устамприльнуть устами ты не устремился.Исус, Исус, когда же час наш сбылся?

Как странно суждено погибнуть нам.

Женщины заклинают поэта

Смотри: как мы, раскрылся мир земной;он быть самим блаженством нам велит.И то, что в звере было кровью, тьмой,душой в нас стало и теперь кричит —кричит душа. Зовет тебя сейчас.Но, как ландшафт, весь мир в свои чертывбираешь ты, не замечая нас.И мы гадаем: ты или не ты,кому кричим? Но разве ты не тот,кому себя приносим в жертву сами,поднявшись над собою в свой черед?Мы — вечной нескончаемости суть.Но дай тебя услышать, стань устами,за нас вещающими, — и пребудь.

Смерть поэта

Лежал он; бледный и лишенный сил;черты лица мятежно проступалис тех пор, как чувства, голоса и далис него, как листья с дерева, опалии безучастный год их поглотил.Кто знал его живым, не знал о том,насколько он и мир земли едины,что все: моря, и горы, и долины —он воплощал в живом лице своем.Он далью был, и, ныне безымянна,она оплакала его уход;а лик его, где стынет смертный пот,и нежен, и открыт сейчас, как рана, —так спелый плод на воздухе гниет.

Будда