Избранное. Статьи, очерки, заметки по истории Франции и России

Недвусмысленно выраженное предположение Киселева вызвало резкое недовольство у Николая I. Государь обвел карандашом этот пассаж в донесении Киселева, поставив на полях три вопросительных и три восклицательных знака, а затем сделал приписку: «он (Киселев. – П.Ч.) должен был бы ограничиться воспроизведением разговора и не позволять себе в конце делать отступления. Это не доказывает здравости ума»

[294].

Киселев не мог, конечно, видеть эту осуждающую его резолюцию, но о высочайшем недовольстве ему сообщил канцлер Нессельроде. «Признаюсь, – писал он Киселеву 23 марта 1849 года, – что я сам затрудняюсь объяснить себе, каким образом вы могли так превозносить императорский режим и его, в известной степени, призывать своими пожеланиями, между тем, как вы знали, что именно возможность возврата к этому режиму заставила нас в свое время положительно высказаться против избрания Луи Наполеона и даже отсрочить признание республики… Будьте впредь более осторожны»[295]

.

После подобного внушения Киселев уже не позволял себе делать даже намеков на предпочтительность империи во Франции. Но, надо сказать, это не побудило его искажать в донесениях в Петербург реальную обстановку в стране пребывания. А он продолжал считать, что Франция неуклонно идет к восстановлению империи и что государственный переворот неизбежен.

Такой же точки зрения придерживался и резидент Третьего отделения в Париже Я.Н. Толстой, имевший информаторов в ближайшем окружении принца-президента. Он полагал, что все накопившиеся со времени Февральской революции острые проблемы во Франции могут быть решены только при условии утверждения там устойчивого политического режима. Наиболее вероятным вариантом Толстой считал «провозглашение в ближайшем будущем Луи Наполеона императором»[296]. В своих последующих донесениях в Петербург Толстой будет развивать эту тему, приводя убедительные свидетельства подготовки анти-республиканского государственного переворота.

В течение первой половины 1849 года принц-президент не уделял достаточно серьезного внимания вопросам внешней политики. Он был полностью сосредоточен на внутренних делах. Острый финансовый кризис, парализовавший работу правительства, начавшаяся чистка государственного аппарата от чиновников-республиканцев «февральско-июньского призыва», обострявшееся противоборство новой исполнительной власти со старым Учредительным собранием, где тон задавали приверженцы Кавеньяка, – все это в тот момент заботило Луи Наполеона в большей степени, чем внешние дела. В феврале 1849 года президенту удалось принудить Учредительное собрание к досрочному самороспуску и назначить выборы на 13 мая. В марте месяце новые власти организовали судебный процесс над своими непримиримыми политическими противниками из числа крайне левой оппозиции – Бланки, Барбесом, Альбером, Распайем и др., которые были осуждены на различные сроки тюремного заключения и ссылку.

Выборы в Законодательное собрание, состоявшиеся 13 мая 1849 года, принесли победу возглавляемой Бонапартом «партии порядка», к которой временно примкнули легитимисты и орлеанисты. Вчерашние правители страны, так называемые «умеренные» республиканцы, собрали всего 18 % голосов, и были окончательно вытеснены из власти. Даже левые радикалы получили 23,7 % голосов избирателей. Не удовлетворенные полученными результатами, крайне левые 13 июня 1849 года попытались поднять в Париже восстание. Поводом послужило одобрение правительственным большинством Законодательного собрания французской интервенции в Италию, предпринятой по инициативе Луи Наполеона для оказания помощи папе римскому против Итальянской республики. Выступление «монтаньяров», как называли себя левые республиканцы и социалисты, было жестоко подавлено, а его организатору А.-О. Ледрю-Роллену едва удалось скрыться.

Через две недели, 1 июля 1849 года, июля французские войска генерала Удино – того самого, которого прочили на пост посланника в Санкт-Петербург, – оккупировали Рим, очистив его от республиканцев. Принц-президент Французской Республики сделал первый жест в сторону консервативной Европы, показав, что он уже давно не тот 27-летний молодой человек, который в 1830 году в составе отряда моденского революционера Чиро Менотти шел освобождать Рим от светской власти папы римского.

В Петербурге внимательно следили за первыми шагами Бонапарта на посту президента Французской Республики и, судя по всему, в целом были довольны его политикой. Робкий и неуверенный демарш французского поверенного в делах в Петербурге, заявившего было протест (январь 1849 года) против пребывания русских войск в Валахии, не имел никаких последствий. Решительная отповедь, данная французскому дипломату канцлером Нессельроде, произвела впечатление в Париже, где согласились с доводом Петербурга относительно того, что русско-турецкие дела должны решаться исключительно Россией и Портой, без какого-либо иностранного вмешательства.