Избранные эссе. Пушкин, Достоевский, Цветаева

За новогодним столом сидит в полном одиночестве бесконечно тоскующая женщина и вглядывается в пустоту.

Улететь на тот свет? Она это может. Все ее лучшие, отрешеннейшие часы – это «Тот свет». Закроет глаза, перестанет звучать и дышать – и вот она уже там. В мире снов и поэм.

Но… соединит ли это их? Действительно ли соединит? Действительно ли она приближается к нему, когда покидает «многострадальный этот» для блаженного «того»? Ведь не только мировое пространство, сама душа разделяется тогда на две части. Оторвавшись от чего бы то ни было, она отрывается и от себя самой. А главное, что она чувствует всей своей тоской и всей своей любовью это существование некоей цельности, существование таинственной связи между всеми и всем.

И она, и Рильке причастны великому Целому. Вот главное знание, которое она вынесла изо всех путешествий вовнутрь. На какой-то глубине они сливаются в одно. И весь мир или все миры включены в это Одно.

Ее новогоднее письмо с «этого» света на «тот» – прежде всего установление реальнейшей связи. Совершенно непосредственной связи. Сейчас между нею и Рильке нет посредников. Вовне – ничего и никого. Она говорит сама с собою. И все-таки она говорит – с ним. Она чувствует связь «себя с собою (тебя с тобою)».

Нет посю– и поту-сторонности. Есть – Вечность. И в ней непосредственно соединены этот и тот свет. Прошедшее и будущее соединяются в вечном настоящем. Как в цветке незримо присутствуют бутон и семя.

Душа начинается здесь и теперь и простирается в бесконечность. Душа начинается вот здесь, за столиком и простирается через все миры до новопреставленного Рильке. Нет разрыва – одна Душа. Но теперь – идти и идти к вершине своей души по этому одинокому пути…

Ее, как и Ариадну, бросили, – сбросили с берега в Бесконечность, извне – внутрь. И чтобы дойти до самой себя, ей надо идти и идти, через все звездное пространство, все вдаль и вдаль. Куда?

В Рильке. В него идти, чтобы дойти до себя. Без него она уже не могла быть самой собой. И «Новогоднее» – это начало реального духовного пути

ввысь в свою собственную высоту и глубину – в свою Целостность.

Путь этот пересек великий экстаз. На мгновение она взмыла в воздух, вынырнула из пространства и времени – в дух. Но этот миг не избавил ее от необходимости продолжать путь неустанно, непрерывно – не из пространства и времени, а сквозь пространство и время. Не отрываясь (вырываясь), а вбирая и обнимая их.

Идти… Хотя ногам больше делать нечего. Ни ногам, ни рукам, ни чему бы то ни было частному, принадлежащему ее малому «я».

Когда действует вся душа, целостная душа, все части замирают в глубоком бездействии. Может быть, их дело сейчас только чувствовать себя частью великого целого и спокойно довериться Ему, как пассажир поезду, мчащему его в дали…

Все вопросы, всякая тяжба с судьбой, Роком – все смолкало. Недавно Цветаева так заботилась о бессмертии мозга… Никакого бессмертия мозга, никакого бессмертия отдельной личности она не нашла, но внезапно забыла о том, что искала, все забыла, – как Кай в чертогах Снежной Королевы, который так долго, так упорно складывал сам по буквам рассыпавшееся слово Вечность, складывал и не мог ничего сложить, – пока оно вдруг не сложилось само собой. Так вот вдруг увидела Марина Цветаева, что у Рильке сейчас «вместо мозгового полушария – звездное» («Новогоднее»).

Вот оно что… Звезды, оказывается, составляют некое мозговое полушарие Целостного Существа – той мировой огромности, в которую наше «я» входит одной из звезд, с каким-то ликующим внутренним звоном причащаясь Единству…

Разумеется, это метафора. Но о духовной реальности иначе, как метафорой, сказать нельзя… Все слова здесь – метафоры невыразимого…

«Смешной человек» Достоевского, рассказывая о безгрешных людях той приснившейся планеты, говорит об их особом живом, не переводимом на наш язык знании целого: «Они указывали мне на звезды и говорили о них со мною о чем-то, чего я не мог понять, но я убежден, что они как бы чем-то соприкасались с небесными звездами, не мыслию только, а каким-то живым путем.

…Они почти не понимали меня, когда я спрашивал их про вечную жизнь, но, видимо, были в ней до того убеждены безотчетно, что это не составляло для них вопроса. У них не было храмов, но у них было какое-то насущное, живое и беспрерывное единение с Целым вселенной; у них не было веры, зато было твердое знание, что когда восполнится их земная радость до пределов природы земной, тогда наступит для них, и для живущих, и для умерших, еще большее расширение соприкосновения с Целым вселенной…»

Можно ли об этом сказать емче, чем: «вместо мозгового полушария – звездное»?..

Звездное полушарие – это мозговое полушарие Целостного, вмещающего космос существа. Рильке уже таков. Есть только одна возможность встречи с ним теперь, после его земного существования, – самой стать такой же. Достичь его духовного уровня.

У нее всегда был «взгляд ввысь, к звездам». Теперь – этот взгляд в Рильке – в самую любимую душу…