Избранные труды

Даже те узкие рамки, в которых М. И. Ковалев характеризует принцип акцессорности, – «особые условия и формы ответственности соучастников возможны только в том случае, если исполнитель выполнил задуманный соучастниками состав преступления»[1065]

(курсив наш. – М. Ш.), неприемлемы для действующего советского права, устанавливающего уголовную ответственность за приготовление и поэтому карающего «умышленное создание условий для совершения преступления» (ст. 15 Основ).[1066]

Автор настоящей статьи придерживался и придерживается того мнения, что приготовление следует карать лишь в случаях, специально в законе указанных, что, как известно, Основы 1958 г. отвергли. Однако даже при ненаказуемости приготовления неудавшееся подстрекательство и пособничество следует карать, а тем более при его наказуемости. Если исполнитель привлекается к ответственности тогда, когда его деятельность еще находится в стадии приготовления, то неизвестно, сделал ли бы он в дальнейшем все от него зависящее для наступления результата. Подстрекатель и пособник в этих случаях уже сделали все от них зависящее, завершили свое деяние, полностью выполнили состав, предусмотренный ст. 17 Основ и соответствующей статьей Особенной части. Пособничество и подстрекательство, не приведшие к совершению исполнителем преступления и даже покушения на преступление (исполнитель умер, заболел, задержан при покушении на преступление и т. д.), могут, а в ряде случаев должны влечь за собой уголовную ответственность.

Ошибочность взгляда М. И. Ковалева заключается в том, что он полагает, что «если нет исполнителя – нет и преступления, следовательно, нет и состава».[1067] Этот его взгляд, конечно, непосредственно связан с утверждением об акцессорной природе соучастия.[1068]

В случае, когда А. подстрекает Б. совершить преступление, думая, что он вменяем, Б. совершает это преступление, но на суде устанавливается, что он невменяем, А. должен отвечать за подстрекательство, а Б. не отвечает.

Основанием ответственности по действующему советскому уголовному законодательству является совершение преступления – общественно опасного действия, предусмотренного уголовным законом (ст. 3 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик), т. е. наличие состава преступления.[1069] При отсутствии в деянии состава преступления уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению (п. 2 ст. 5 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик).

В действиях каждого соучастника, а не только в действиях исполнителя, имеется состав преступления. Каждый соучастник совершает преступление, и не всегда то же преступление по его юридической природе, что и исполнитель. Однако все соучастники принимали участие в совершении одного деяния. Если бы в действиях каждого соучастника не было состава преступления, то он не мог бы быть привлечен к уголовной ответственности, и дело о нем подлежало бы прекращению на основании п. 2 ст. 5 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик.

Таким образом, следует признать, что составы преступлений предусматриваются не только в диспозициях норм Особенной части, но и соединением их с некоторыми нормами Общей части (соучастие, приготовление, покушение – ст. 15 и 17 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик), что и находит свое выражение в соответствующей юридической квалификации преступления в этих случаях.

Наше отрицательное отношение к признанию акцессорной природы соучастия в советском уголовном праве определяется тем, что акцессорность означает установление ответственности соучастника не в соответствии с его деятельностью, а в соответствии с тем, что сделает и сделает ли вообще исполнитель, т. е. переход на позицию объективного вменения и нарушение принципа индивидуальной ответственности.

Точно так же, как эксцесс исполнителя не усиливает ответственности соучастника, отказ исполнителя от совершения преступления или совершение им менее тяжкого преступления не должны вызывать изменения квалификации или исключения ответственности соучастника. На возможность ответственности соучастника не должно влиять ни то, что делает, ни то, что сознает исполнитель. Вина соучастника определяется тем, что он делает, что он сознает и чего он желает. Тот, кто умышленно содействует преступлению, которое совершает другое лицо, или кто умышленно подстрекает другого совершить преступление, подпадает под ст. 3, 7, 8 и 17 Основ, вне зависимости от того, что сознает исполнитель или другие лица, и должен быть привлечен к ответственности за это преступление. Общественная опасность соучастника определяется его деянием, а его вина определяется его психическим отношением к деянию и его последствиям, а не деянием или психическим отношением к деянию исполнителя.