Избранные труды по теории искусства в 2 томах. Том. 2

Однажды я писал полотно, содержащее один красный треугольник, окруженный очень непритязательными цветами, «изолированными» (формы были не слишком четкими), и я смог заметить, что эта «бедная» композиция возбуждает у зрителя живые и сложные эмоции и понимание, в том числе и у зрителя, который «не понимает авангардистской живописи». Без сомнения, эти очень ограниченные средства мне недостаточны, и мне нравятся сложные и «богатые» композиции. Это все обусловлено целью данной композиции.

Во избежание возможного недоразумения я добавлю, что, по моему мнению, художник никогда не беспокоится об этой цели, или, лучше сказать, он не знает о ней, когда делает само полотно. Его интересы повернуты исключительно в сторону формы. Цель остается в подсознательном и руководит рукой. В создании картины художник всегда «ожидает» «голос», который бы ему просто сказал «Верно!» или «Ошибка!». Если голос становится слишком слабым, художник должен отложить свои кисти и ждать.

В этом главном законе равенства источников всякого искусства (вокруг меня и внутри меня) есть исключение, которое провоцирует недоразумения и вредные «смешения». Я говорю о «конструктивистах», большинство из которых утверждает, что впечатления-эмоции, которые художник получает извне, не только бесполезны, но с ними следует бороться. Они есть, согласно этим художникам, «остатки буржуазной чувствительности» и должны быть заменены чистым движением механической деятельности. Они пытаются создать «сосчитанную конструкцию» и желают отказаться от чувств не только у себя, но и у зрителя, чтобы освободить его от буржуазной психологии и создать в нем «человека настоящего».

Эти художники в действительности механики (тогдашние духовно ограниченные дети «нашего века машин»), но которые производят лишь частные механизмы движения, локомотивы, которые не движутся, самолеты, которые не летают. Это своего рода «искусство для искусства», которое, однако, приблизилось к черте максимальных ограничений и даже перешагнуло ее. И вот почему большинство «конструктивистов» быстро прекратили рисовать. (Один из них объявил, что живопись есть только отправная точка для архитектуры. Он забыл, что существуют великие зодчие крайнего авангарда, которые одновременно не прекратили заниматься живописью.) Если человек начал делать что-либо без цели, он кончает самоуничтожением (внутренне, по крайней мере) или сотворяет вещи, которые приказали долго жить.

В конце концов, именно по этой причине «абстрактный» художник может следовать главному закону искусства (источник всеобщий и уникальный) или стать исключением из них. Это недочет нашей «терминологии» — не проводить различия между такими двумя типами «абстрактных» художников, и тогда стало невозможным избежать ярлыков (которые очень удобны, когда хочешь выразить себя, и губительны, если заглядывать в анкеты, не понимая того, что за ними кроется); нужно составить терминологию более точную и не «классифицировать» дела по внешнему расположению, но определять их по соответствию внутреннему. В таком случае появятся две анкеты вместо одной, и они будут тщательно различаться одна от другой. Итак.

1. Абстрактный художник

2. Художник-конструктивист (или, если вы хотите, «бесцелист»).

Если художник использует «абстрактные средства», то это не дает еще возможности назвать его «абстрактным». Так же, как художником. И, если существует достаточно мертвых треугольников (неважно, белых или зеленых), то есть не меньше мертвых петухов, мертвых лошадей или гитар. Одинаково, возможно, легко стать «помпье» («pompie») = реалистом и «помпье» = абстракционистом. [pompier — букв, пожарник, как нередко на жаргоне художников называли маэстро ловко сработанных салонных произведений.]

Форма без содержания не есть рука, но пустая перчатка, наполненная воздухом.

Художник любит форму страстно, как он любит свои инструменты или запах скипидара, потому что они являются мощными средствами выражения содержания.

Но такое содержание не есть, понятно, содержание литературное (какое может быть в целом частью картины или нет), но некая сумма эмоций, спровоцированных средствами, уже чисто живописными.

(Один из способов выяснить: если литературное правило доминирует над средствами живописными, то черно-белая репродукция не подчеркивает прискорбного отсутствия цветов. Если, напротив, содержание есть чисто живописное, то такое игнорирование ощущается болезненным.)

Наконец, искусство никогда не производится только головой. Мы знаем великую живопись, которая порождена только сердцем. В целом идеал равновесия между головой (момент сознательный) и сердцем (момент несознательный, интуитивный) является законом творчества, законом столь же древним, как человечество.

Комментарии

Впервые: Ответ художника на анкету «Современное искусство живее, чем всегда» журнала «Cahiers d'Art» в 1935 г. // Cahiers d'Art. 1935. № 1-4. Р. 53-5б.

Издатель журнала Зервос в первом номере своего журнала «Cahiers d'Art» за 1935 г. помещает анкету следующего содержания: