Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

Но Моргану уже не нужны были никакие доказательства. Зачарованный, он медленно двинулся к стене, притягива­емый все ближе и ближе портретом. И вдруг в туннеле раз­дался звук, напоминающий щелканье кнута. Сразу вслед за ним послышался грохот. Морган споткнулся и шагнул в сто­рону Бугенгагена. Оба застыли на месте. Секунды растягива­лись до бесконечности.

Внезапно потолок туннеля перед ними подался и стал ру­шиться, поднимая столбы пыли. Пыль клубилась, и Морган стал задыхаться. Бугенгаген оставался спокойным. Откашляв­шись, Майкл обратился к археологу:

— Здесь есть еще выход?

Бугенгаген отрицательно покачал головой и тотчас почув­ствовал, как его охватывает дикий страх. Ученый осознал причину происходящего и в тот же момент понял, что они уже ничего не смогут сделать.

Снова раздался грохот и скрежет. Потолок позади них рухнул. Проход в туннеле составлял теперь не более пяти футов шириной, туннель становился их могилой.

Морган в ужасе взглянул на Бугенгагена. Старик закрыл глаза, смирившись со своей участью. Он был готов к смерти.

И вдруг послышался новый звук. Поначалу Морган не по­нял, откуда он доносился, но потом заметил тоненькую струйку песка, просачивающегося из крохотного отверстия в потолке. Тут же образовалось второе отверстие. Через мгновение их было уже четыре. Потом двенадцать. Вскоре пошел настоящий песочный дождь. Песок попадал в глаза, за­бивался в рот; песочная куча у ног археологов росла и росла.

Тут и Морган ясно осознал приближение смерти. Он окинул взглядом туннель: внизу, под его ногами, покоилась «Вавилонская блудница». Ее уже почти засыпало песком. В диком и бессмысленном порыве Майкл принялся разгре­бать песок, разбрасывая его в разные стороны. Через несколь­ко минут пальцы начали кровоточить, и Морган заплакал.

— Антихрист здесь! — прокричал Бугенгаген сквозь шум струящегося песка.—Вручи свою душу Господу!

В ответ снаружи раздался грохот, стены и колонны заша­тались и стали оседать. Глубоко под ними послышался могу­чий гул. Морган, всхлипывая, продолжал расшвыривать пе­сок, пытался освободить от него стену, чтобы докопаться до лаза. Но уровень песка поднялся уже до его пояса и продол­жал стремительно расти.

Глаза Бугенгагена были закрыты. Он молился: «И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и го­ворил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.—Старик замолчал, затем снова заговорил: —Благослови нас, Иисус Христос, и прости нам...»

Песок достиг их подбородков. Морган что-то невнятно ^бормотал. Бугенгаген же продолжал: «...и покажется, что си­лы зла одолеют нас и возьмут верх, но ДОБРО победит. Ибо сказано в Апокалипсисе: ...и не войдет в него ничто не­чистое и никто преданный мерзости и лжи, ...а ночи там не будет... ибо слава Божия осветила его и светильник его —Аг­нец...»

Песок поднялся до губ, вот он уже засыпал нос, глаза, а когда накрыл их каски, свет от фонарей мгновенно погас. Тьма поглотила пространство. И пришла смерть.

Последний, исполинской силы толчок, подняв к небу огромное облако пыли и щебня, превратил замок в руины.

Лишь две вещи остались нетронутыми. Стена Игаэля и лежащий у ее основания кожаный мешочек Бугенгагена. Как будто в последний момент какая-то другая сила, могучая и равная по мощности первой, вырвала у нее из рук единст­венное доказательство.

Внезапно из-под клубящихся пылью обломков стреми­тельно вылетел черный ворон. Он кружил над развалинами, издавая пронзительные и наводящие ужас крики, затем взмыл в небо к поднимающемуся солнцу и растаял в раннем утреннем тумане.

Глава первая

Неровное, потрескивающее пламя костра освещало не по-детски серьезное лицо двенадцатилетнего мальчика. На­пряженно застыв, он уставился на мечущиеся огненные язы­ки. Мальчик пытался что-то вспомнить. Он чувствовал в кро­ви толчки зыбких первобытных ощущений, где-то в глубинах его мозга таилась древняя мудрость, связывающая подростка с временами, давно минувшими...

— Дэмьен?

Мальчик не шелохнулся. Садовники продолжали сгре­бать вокруг опавшие листья.

Будто окаменев, стоял мальчик перед большим костром посреди широкой аллеи, ведущей к огромному старому особ­няку. Этот дом, напоминающий скорее дворец, находился в Северной части Чикаго и принадлежал его приемным ро­дителям.

Мысли подростка находились далеко отсюда, в ином вре­мени и пространстве. Мальчик видел себя в окружении бес­конечных ярких пылающих огней, стоны и ^прекращающи­еся вопли неслись со всех сторон — это стонали те, кто без­мерно страдал, и боль их была оттого отчаянней и тяжелей, что конца ей не предвиделось.

— Дэмьен!

Видение исчезло. Дэмьен Торн тряхнул головой и обер­нулся на голос. Он прищурился, глядя на солнце, медленно скатывающееся за позолоченную крышу дома. На балконе третьего этажа стоял его двоюродный брат Марк и изо всех сил махал ему руками.