Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

Морган вдруг перестал улыбаться. Напряжение, сковав­шее лицо Бугенгагена, по-настоящему встревожило Майкла. Ведь перед ним сидел не выживший из ума старик, человек с застывшим от волнения лицом был его учителем; всем, что знал и умел Морган, он был обязан Бугенгагену.

— Карл,—мягко произнес Майкл,—я ведь не религиоз­ный фанатик. Я —археолог.

Бугенгаген никак не отреагировал на это. «И где бы вы ни УСЛЫШАЛИ, что он идет...» Дальше Карл никак не мог вспомнить. Он не спал уже несколько ночей подряд и чудо­вищно устал. К тому же память начала подводить ученого.

Морган покачал головой и обратился к Бугенгагену:

— А где факты, Карл?

— Неделю назад,—произнес Бугенгаген,—отец Дэмьена пытался убить мальчика. На алтаре лондонской церкви Всех Святых. Посол стремился вонзить кинжал в сердце ребенка.

Джоан в ужасе содрогнулась. Морган, потянувшись за своим стаканом, еще раз пробежал глазами газетные заго­ловки.

— Похоже, репортерам не все удалось пронюхать,—про­должал Бугенгаген. Он глубоко вздохнул, затем произ­нес: — Эти кинжалы послу вручил я. Мой друг, отец Джеймс, находился тогда в церкви, он видел все собственными глаза­ми. Святой отец позвонил мне и рассказал о происшедшей трагедии. Он узнал древние кинжалы и убедил полицейских, чтобы они их мне вернули.

За столиком воцарилось молчание. Морган замер со ста­каном в руке и уставился на своего друга. Джоан также не сводила с Бугенгагена широко раскрытых глаз. Не давая им опомниться, ученый яростно, почти скороговоркой, продол­жил:

— Американского посла звали Роберт Торн. Его новоро­жденный сын погиб в римском госпитале. И Торн, уступив мольбам какого-то священника, усыновил другого младенца. На самом деле этот священник оказался Апостолом Зверя. Торн убедил свою жену, что тайно усыновленный им ма­лыш их собственный ребенок. Торны всем сердцем полю­били ребенка, он рос и воспитывался в Лондоне, а супруги даже не подозревали, что рожден мальчик самкой шакала! Вскоре ребенок начал убирать со своей дороги всех, кто ка­ким-то образом догадывался о его подлинной сути. Вот тогда Торн пришел ко мне за помощью. С первых же слов его рас­сказа я понял, что говорит он чистую правду, ведь мне давно являлись знамения, будто я скоро вообще останусь в одино­честве: один на один с этим Зверем. Я отдал тогда Торну семь древних кинжалов, это единственное оружие против Дьявола, ими надо пронзить Его тело. К тому времени жена Торна была уже мертва, впрочем, как и двое других несчаст­ных, узнавших правду! — Бугенгаген покачал головой.—По­лицейские застрелили Торна до того, как он успел вонзить кинжалы в тело сына Дьявола. Они решили, что посол сошел с ума после смерти жены!—Бугенгаген снова замолчал и кивком указал на газетную фотографию. Все, чего он хотел от Моргана, заключалось в том, чтобы тот поверил ему, осоз­нал страшную опасность и начал, наконец, действовать.—Ре­бенок все еще жив!

Последовало долгое молчание, затем Морган спросил:

— Где он теперь?

— В Америке. Живет со своим дядей — братом покойно­го Торна. И как написано: «Там его власть распространится, он будет разрушать и будет процветать, орудием в его руках будут и святые, и сильные мира сего».

— О, Майкл, немедленно отправляемся в Амери­ку! — воскликнула Джоан Харт, репортер до мозга костей.

— Да замолчи ты! — оборвал ее Майкл. То, что сообщил Бугенгаген, выходило за рамки сенсационной новости.

Бугенгаген тем временем наклонился к своей ноге и вы­тащил из ботинка чудесно сшитый кожаный мешочек с па­рой кармашков и Бог весть каким количеством всяких ре­мешков и кнопок. Когда археолог положил его на стол, что-то внутри мешочка звякнуло.

— Ты должен передать это новым родителям мальчи­ка,—заявил Бугенгаген.—Тут —кинжалы и письмо, которое им все объяснит.

Морган никак не мог понять, чего добивается от него Бу­генгаген. Одно дело — услышать эту фантастическую исто­рию, пусть даже поверить в нее, и совсем другое — принять участие во всей этой заварухе.

— Извини, Карл,—засомневался Майкл, покачивая голо­вой.—Ты же не можешь ожидать от меня просто...

— Их необходимо предупредить! — резко перебил его Бугенгаген.

Посетители за соседними столиками стали на них огля­дываться. Археолог перешел на хриплый шепот.

— Я уже стар и слишком болен. Я не могу сделать этого сам. И поскольку я — единственный, кто знает правду, я дол­жен...—Очевидно, ужас от осознания этой мысли настолько сковал Бугенгагена, что он не в силах был закончить фразу вслух.

— Должен что? —пытал его Морган.

Ученый уставился на стакан:

— ...оставаться в безопасности.

Морган грустно покачал головой.

— Мой дорогой друг, у меня ведь определенная репута­ция.

Бугенгаген ожесточенно прервал его:

— Именно поэтому это и должен сделать ты! Тебе они поверят!

Майклу подобное заявление совершенно не льстило. Его по-настоящему начинало беспокоить лихорадочное состояние Бугенгагена. К тому же он просто не рассматривал просьбу учителя всерьез.

— Но, Карл, меня же в определенном, смысле сочтут за соучастника...