Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

Каррас обернулся и заметил, что Крис включает свет.

— Вы уходите? —Она подошла к нему, держа книгу и пленку.

— Боюсь, что да. Мне нужно подготовиться к завтрашней лекции.

— Вы читаете лекции? Где?

— В медицинской школе.—Дэмьен взял у нее книгу и пленку.—Я приду к вам завтра, днем или вечером. Но если случится что-нибудь непредвиденное, звоните мне в любое время. Я попрошу телефонистку на коммутаторе, чтобы вас со мной соединили.

Крис кивнула. Иезуит открыл дверь.

— Как у вас обстоит дело с медикаментами?

— Пока хорошо,—успокоила она священника.—Нам вы­писали рецепт на бланке, который каждый раз возвра­щают.

— Вы больше не будете вызывать врача?

Крис прикрыла глаза и чуть заметно покачала головой.

— Вы же знаете, я не терапевт,—предупредил Каррас.

— Я не могу,—прошептала Крис.—Не могу.

Священник чувствовал, как в ней поднимается тревога.

— Вы понимаете, что рано или поздно мне придется рас­сказать обо всем высшему духовенству, особенно если я буду бывать здесь по ночам?

— Это так необходимо? — Крис нахмурилась.

— Иначе это будет выглядеть несколько странно, вы не считаете?

Крис опустила глаза.

— Да, я понимаю, что вы хотите сказать,—пробормотала она.

— Вы не против? Я расскажу только самое необходимое. Не волнуйтесь.—Иезуит попытался успокоить ее.—Больше никто не узнает.

Крис подняла свои измученные глаза и, встретившись с его грустным взглядом, прочитала в нем боль и сочувствие.

— Хорошо,—согласилась Крис.

Она поверила этому взгляду.

Каррас кивнул:

— Мы еще поговорим.

Он уже собирался выйти, но замешкался на секунду в дверях, приложил к губам пальцы, о чем-то раздумывая:

— Ваша дочь не знала, что я священник?

— Нет. Никто не знал, кроме меня.

— Вы знали, что у меня недавно умерла мать?

— Да. Мне очень жаль.

— А Регана знала об этом?

- Нет.

Каррас кивнул.

— А почему вы об этом спрашиваете? — не унималась Крис, удивленно приподнимая брови.

— Это не важно.—Иезуит пожал плечами.—Мне просто хотелось узнать.

Он_хпосмотрел на актрису, в его глазах мелькнула тревога.

— Вы ночью спите?

— Да, немного.

— Принимайте таблетки. Вы пьете либриум?

- Да.

— Сколько? — поинтересовался Каррас.

— По десять миллиграммов, два раза в день.

— Принимайте по двадцать. Попробуйте пока не захо­дить к дочери. Чем чаще вы ее видите в таком состоянии, тем скорее начнете неправильно судить о ней. Лучше оста­вайтесь в неведении. И успокойтесь. В состоянии нервного расстройства вы ей ничем не поможете. Да вы и сами это знаете.

Опустив глаза, Крис грустно кивнула.

— А теперь, пожалуйста, ложитесь спать,—тихо попро­сил священник.—Прямо сейчас идите и ложитесь.

— Да, хорошо,—послушно согласилась Крис.—Хорошо. Я вам обещаю.—Она попыталась улыбнуться.—Спокойной ночи, святой отец. Спасибо. Спасибо вам большое.

Секунду он молча смотрел на нее, потом повернулся и быстро вышел.

Крис, стоя в дверях, наблюдала за священником. Когда он перешел через улицу, она вдруг поняла, что сегодня Кар- рас остался без обеда.

Заметив, что он опускает закатанные рукава, Крис забес­покоилась, не холодно ли ему.

На углу Проспект-стрит и П-стрит иезуит уронил книгу и резко остановился, чтобы поднять ее, потом обогнул угол и скрылся из виду. Глядя ему вслед, Крис почувствовала об­легчение. Она не заметила, что в легковой машине, стоящей рядом с ее домом, сидит Киндерман.

Крис закрыла дверь.

Каррас принял душ, сел за письменный стол и обнаружил блок сигарет «Кэмел» без фильтра, а рядом с ним два ключа: один —с отметкой «Лингафонная лаборатория», а 'Дру­гой — «Холодильник столовой». Ко второму ключу была при­ложена записка: «Лучше это сделаешь ты, чем крысы». Кар- рас прочитал надпись и улыбнулся: «Леденцовый мальчик». Он отложил записку, снял часы и положил их перед собой на стол. Было 12 часов 28 минут ночи. Каррас начал читать. Фрейд. Маккасланд. «Сатана». Тщательные исследования Ойстраха. Чтение он закончил уже под утро. Глаза нестерпи­мо болели. Каррас взглянул на пепельницу, переполненную пеплом и смятыми окурками. Дым густой пеленой повис в воздухе. Он встал, медленно побрел к окну, открыл его, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух и задумался. У Реганы выявились физические признаки одержимости. Он не сомневался в этом. Во всех приведенных случаях, незави­симо от эпохи и места нахождения больного, симптомы одержимости всегда были одни и те же. Некоторые из них, правда, у Реганы еще не проявились: пятна на теле, желание есть непригодную к употреблению пищу, нечувствитель­ность к боли, громкая и продолжительная икота. Но осталь­ные выявились в достаточной степени: непроизвольное мы­шечное возбуждение, зловонное дыхание, обложенный язык, раздутый живот, раздражение на коже и слизистых оболоч­ках. Но, что более важно, налицо были основные симптомы, наличие которых Ойстрах относил к «истинной» одержимо­сти: поразительные перемены в голосе и чертах лица в соче­тании с появлением новой личности.