Изображая зло. Книга 1

И если сердце отчаявшегося лорда грело мнимое величие, то сердце Александра пылало от жадного взгляда бессмертной женщины. Вспоминая этот взгляд, он позволял себе на минуту потешиться ощущением торжества. Смотреть в зеркало и говорить: «Я — живой».

Глава 10. Ошибки прошлого

Солнце неторопливо спускалось к горизонту, и по мере наступления сумерок небо утрачивало нежный лиловый цвет, превращаясь в разношёрстную массу, которая отчаянно силилась соединиться с морем. Холодные воды омывали босые ноги женщины, подобравшей юбку в попытке не намочить. То, что за ней наблюдали, она ощутила давно, но предпринимать ничего не хотела; казалось, её больше волновала ракушка, которую принесли мягкие волны. В конце концов, неизвестному надоест прятаться, и вскоре чужие намерения станут известны.

Так и произошло. Галька зашуршала, выдавая крадущегося хищника.

— Какая напасть привела ко мне Викторию Морреаф? — заговорила женщина, так и не обернувшись.

— Ваша проницательность по-прежнему при вас, госпожа Фламель. Меня и правда привела напасть, — Виктория остановилась у края, откуда волны возвращались обратно в море. — Я прошу аудиенции.

— В нынешнем столетии это наша первая встреча.

Перенелла Фламель посмотрела на нарушителя её одиночества. Задранная юбка опустилась и моментально потемнела в воде.

— Вы всё ещё испытываете страсть к смерти?

— А вы до сих пор её не познали? — губы Виктории тронула слабая улыбка.

— Похоже, мне придётся выполнить вашу просьбу.

Женщина вышла навстречу гостье и быстро надела сандалии, спасаясь от острых камней. Из-за сильного ветра её длинные волосы цвета спелого каштана взлетали и падали на лицо.

— Обычно важные разговоры ведутся за церемонией чаепития. недалеко есть одно милое кафе, предлагаю там обсудить все вопросы.

Её благодушный тон ознаменовал хорошее начало.

Кафе, которое она упомянула, находилось на скале и открывало для посетителей с одной стороны живописный пейзаж Средиземного моря и с другой — распластавшегося между скалистых гор поселения. Официант проводил двух женщин к столику и со всей учтивостью приложил усилия для комфортных условий, не подозревая, что обслуживал легендарных личностей, вышедших из эпохи средневековья.

Даже слепец смог бы увидеть, насколько они не похожи. Будучи в лёгкой льняной тунике и широкой, ещё не обсохшей юбке, кои в Греции носил едва ли не каждый житель, Перенелла Фламель сохраняла внешнее достоинство, заметное только у благородных особ — в неторопливой уверенной походке, плавных жестах, горделивой осанке. Тонкие черты лица выдавали высокое происхождение, из-за улыбок на щеках появлялись милые ямочки, десятки оттенков сменяли друг друга в выразительных зелёных глазах, а белые руки не знали ни тяжёлого труда, ни оружия. Умиротворённая, светлая, будто сошедшая с иконы — такой была верная жена алхимика, открывшего в четырнадцатом веке секрет изготовления философского камня. Рядом с этой женщиной Виктория в своём чёрном, наглухо закрытом платье, смоляными волосами и несколько грубоватым лицом напоминала искажённое отражение, злую тень.

Впрочем, несмотря на располагавшую к себе привлекательность госпожа Фламель была не менее опасна, чем её тёмная спутница. Виктория знала, что с момента, когда ступила на берег, попала под её пристальное наблюдение, и то, что оно казалось ненавязчивым, скрытым, лишь подогревало напряжение.

— Полагаю, причина нашей встречи достаточно веская, — начала Перенелла, между тем добавляя себе в чай одну за другой ложки сахара.

— Вы слышали о том, что случилось в Лондоне?

— Да, сейчас весь мир это обсуждает.

Виктория отвела взгляд.

— Вы взволнованы, — голос Перенеллы стал чрезвычайно мягким. — Вы можете говорить со мной начистоту, фрау Морреаф.

— Да. Но я пока не определилась, чего именно от вас хочу. Помощи… или совета.

— Всё так серьёзно?

— Террористы устраивают массовые взрывы, чтобы посеять в душах людей хаос. А мою душу разрушают столь сильные чувства, что я теряю связь с реальностью. Если так пойдёт и дальше, я не увижу истину. Одни лишь иллюзии…

— И что вы чувствуете?

— Гнев.

Перенелла повела рукой, требуя продолжить.

— Вину, — мрачно добавила Виктория. — Страх.

— Страх? — в зелёных глазах мелькнуло удивление.

— Меня настигло прошлое.

Ладонь, коснувшаяся обнажённого плеча, была необычайно тёплой, и Виктория вздрогнула, почувствовав её. Снег обжигал ступни, камень, на котором она сидела, въедался в тело, сломанные ногти продолжали терзать корку льда, и не было большего искушения, чем прижаться спиной к стоявшей позади Перенелле Фламель.

— Эта боль никогда не утихнет, — нежный голос прорезал горную тишину. — Мне очень жаль.