Читаем Изповедание на трите вери (Книга за трите религии) полностью

Мохамеданите сказуват и веруват, како е создал Бог пред всия свят и перво ум, а след умо создал Бог душа Мохамедовая, а най-после создал Бог вся направа световная: и небо и земля, и солнце и месяц, и все другое создание, а после создал человека.

Говори Мохамед, како создал Бог ум, рече му: „Иди!“ и отиде, „Прийди!“, и прииде „Думай!“, и думаше, „Молчи!“, и молчаше. Посмотри Бог и видя создание ума, како са все покорява, и рече Бог: „Клену ся на величествие слави моея, почто не съм создал освен тебе нищо друго по-избрано и по-добро, и по-изрядно, и не хочу да создам. Почто и аз спроти тече ща ся покажа на свето да мя познаят и да мя поверуват, како есм Бог. И ти хочеш да будеш себеп да произведу да буде свят и световная направа.“ Това умо като чу от Бога, и изполни са сас голямая радост и с неизказанное веселие и не са разгорде мало заради това свое совершенство. Ала му Бог той час запряти и рече: „Погледай ся и виж около себе си!“ И он, като погледна тамо и вамо, прозре някой видение, що беше като луна светливо и като солнце подавше зара. И това като го видя ум, попитал го: „Кой ест ти?“ А оно отговорило: „Аз есм образ душа Мохамедовая, що без него ти не можеш да стоиш, почто сас мене хочеш да будеш и сас мене хочеш да поживейш.“ А ум го пак попитал: „Како е твое имя?“ А оное видение отговори и рече: „Аз есм тевфик, сиреч согласие. Затова никой не може да преступи при Бога, докле не спечели мене вожда и другаря.“

Това таковое сочинение и таковое здание на того ума и на това сложение баснословят: Како бил таковий сас плот Алия, син Абиталибов, що е бил един от четирите наследници Мохамедовии. Негова ум бил нур, си ест синия тайнство потаенное и скритое. Неговий дух или сговор бил все знаяние. Негова душа била все помисъл и разум. Неговии очи били срамние, неговии уши били добрие и честное слишание. Неговая глава била содержание. Неговое сердце било милосердие и милост. Неговое чрево било страдание и терпение.29 А ум пак са поклонил Богу. И Бог пак са заклял у величества чести своея, како не е создал никой другое создание световное да прилича на него, нито хоче да го здаде, по това име умное алегорически мохамеданите тако баснословят зарад душата Мохамедова, како е создадена историческил образом, тако сплетают и думат: "Бог первое сияние, сиреч первая светлина, душа Мохамедова создал и отделил Бог мало делец от своя си душа светлина и тако создал душу Мохамедову. И после след петдесят хиляди години создал Бог Ангелите. А напокои создал Бог трост, сиреч от трост перо и книга, що я они наричат Левгиимахфуз, сиреч: описание тайнство скритое и предуставление Божие провидение. И на тая книга сас това е перо написано: „Лаги лаги ил Аллах Мохамедун рессул Аллах.“30

А напоследи создал една птица паун и у него положил Мохамедовата душа, та стояла у пауна седемдесет хиляди години, докле приишло време, та са родил на землята от матер свою сас плот. Та тая мохамедовая душевная светлина создал Бог себеп и образование на всия свят.

А напоследи создал Бог светлина и тоя светлое сияние произвел Бог образ, или душите на вси другии пророци. И пророците, като си отворили очите и видели душата Мохамедова, той са час поклонили Богу и учинили изповедание вери мохамеданския, сиреч: Лаги лаги ил Аллах Мохамедун рессул Аллах. И спроти това сто хиляди години Бога прославляли. Ала от них някои пророци били са отрекли и не хочели да учинят изповедание вери мохамеданския, и той час от Бога осуждени били на адския муки.

И като создал Бог душите пророческие, тогива создал Бог и триста хиляди светлини изкуснии и знатнейшии человеци31

, а напокои создал Бог дванадесят хиляди покривала сърмляние32 и них разделил на дванадесят дялове.

Первий дял ест покривало могущества. Вторий — покривало величества. Третие — покривало благодарение. Четвертий — покривало милосърдие. Пятий — покривало благополучие достоинство. Осмий — покривало дар вери. Девятий — покривало пророчество. Десятий — височества благородия. Единадесятое покривало — преизящества красоти. Дванадесятое покривало — ходатайство. Това тако создал Бог душата Мохамедова и украсил я сас разделени дарове. И от тия добрини от всякия дар учинил Бог по няколико години да живей у Мохамедовата душа и сас име ги разделил.

Едина дял да живей дванадесят хиляди години у нея, втория дял единадесят хиляди години, третия дял десят хиляди години, четвертия дял девят хиляди години, петия дял осем хиляди години, шестия дял, що са чудеса, токмо пят хиляди години, седмия дял осем хиляди години, а на осмия дял седем хиляди години и на деветия дял пят или шест хиляди години. Почто заради това — не е добре известно. На десятия дял четири хиляди години, на единадесятий дял три хиляди години, а на дванадесятий, що е последний дял, он поживял у нея две хиляди години.

Освен това още и другие безчетния безумствия, що блядословят и баснословят зарад душата Мохамедова и толкова преимущество и превозходство й полагат. Ала ако бяхме сеги все сас перо изписали, много долго би било.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза