К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

И с этой репликой под занавес она покинула сцену.

— Один Бог ведает, что она наговорит полиции, — сказала мисс де Хэвиленд.

— Все будет в порядке, — успокоила ее София.

— Она может сказать что угодно.

— Не волнуйся, она сыграет так, как того требует режиссер. А режиссер это я.

Она направилась было вслед за нею, но в дверях обернулась:

— Здесь к тебе инспектор Тавернер, отец. Ты не против, если Чарлз останется?

Мне почудилось, будто по лицу Филипа Леонидиса скользнуло легкое недоумение. И немудрено. Но его привычка сохранять невозмутимость сослужила мне добрую службу. Он пробормотал «Да, конечно, конечно» несколько неуверенным тоном.

Инспектор Тавернер, солидный, надежный, вошел с той деловитой стремительностью, которая почему-то действовала на людей успокаивающе.

«Несколько неприятных минут, — говорил весь его вид, — и мы навсегда уберемся из вашего дома, и больше всех этим доволен буду я. Поверьте, мы не собираемся околачиваться тут вечно».

Не знаю уж, как ему удалось дать это понять, не сказав ни единого слова, а только придвинув стул к письменному столу, но факт тот, что удалось. Я скромно уселся немного поодаль.

— Я вас слушаю, инспектор, — проговорил Филип.

— Я не нужна, инспектор? — отрывисто произнесла мисс де Хэвиленд.

— Пока нет, мисс де Хэвиленд. Вот если позволите позднее…

— Да, конечно. Я буду наверху.

Она вышла и закрыла за собой дверь.

— Итак, инспектор? — повторил Филип.

— Я знаю, вы человек занятой, я вас долго не задержу. Скажу вам только строго конфиденциально, что наши подозрения подтвердились — ваш отец умер не своей смертью, а от чрезмерной дозы физостигмина, более известного как эзерин.

Филип наклонил голову, но никаких признаков волнения не обнаружил.

— Есть ли у вас какие-нибудь догадки?

— Какие же могут быть у меня догадки? На мой взгляд, отец принял яд по ошибке.

— Вы действительно так думаете, мистер Леонидис?

— Да, по-моему, это вполне допустимое объяснение. Ему, не забывайте, было уже под девяносто, и видел он неважно.

— И поэтому сумел перелить содержимое пузырька с глазными каплями в пузырёк из-под инсулина. Вам действительно это кажется правдоподобным, мистер Леонидис?

Филип не ответил. Лицо его стало еще более непроницаемым.

Тавернер продолжал:

— Пустой пузырек из-под глазных капель мы нашли в мусорном ящике. Никаких отпечатков пальцев, что уже само по себе любопытно. Они должны были быть — вашего отца, либо жены, либо слуги…

Филип поднял глаза:

— Слуги? В самом деле, а это не может быть Джонсон?

— Вы предлагаете Джонсона в качестве преступника? Конечно, у него были возможности. Но вот что касается мотива… тут все далеко не так просто. Отец ваш имел обыкновение выплачивать ему ежегодно премию, и с каждым годом премия возрастала Ваш отец четко объяснил ему, что делает это взамен суммы, которую иначе оставил бы по завещанию. Сейчас, после семилетней службы, премия достигла уже солидной суммы и возросла бы еще. Так что интересы Джонсона требовали, чтобы ваш отец жил как можно дольше. Более того, они были в прекрасных отношениях, прежний послужной список Джонсона безупречен — квалифицированный преданный камердинер. — Старший инспектор сделал паузу. — Нет, мы не подозреваем Джонсона.

Филип ответил невыразительным «Понимаю».

— А теперь, мистер Леонидис, может быть, вы дадите мне подробный отчет о своих передвижениях в день смерти вашего отца?

— Безусловно, инспектор. Весь тот день я провел в этой комнате, исключая, естественно, время принятия пищи.

— Виделись ли вы в тот день с отцом?

— Я зашел к нему, как повелось, поздороваться после завтрака.

— Вы были с ним наедине?

— В комнате находилась моя… э-э-э… мачеха.

— Он вел себя как обычно?

В тоне Филипа на этот раз прозвучала ирония:

— По-моему, он явно не предвидел свою смерть от руки убийцы.

— Часть дома, занимаемая вашим отцом, полностью отделена от остальных помещений?

— Да, попасть туда можно только одним путем — через дверь в холле.

— Дверь обычно заперта?

— Нет.

— И никогда не запирается?

— Я никогда не видел ее запертой.

— Любой может передвигаться по дому, переходя из одной части в другую?

— Конечно. Они были разделены только с точки зрения удобства домашних.

— Как вы узнали о смерти отца?

— Мой брат Роджер, занимающий западное крыло верхнего этажа, прибежал с известием, что у отца сердечный приступ, что он задыхается и ему явно плохо.

— И как вы поступили?

— Я позвонил доктору, чего до меня никто не подумал сделать. Доктора не было, и я попросил передать ему, чтобы он приехал как можно скорее. Затем я поднялся наверх.

— А дальше?

— Отец очень плохо себя чувствовал. Он умер до приезда врача.

В голосе не слышалось волнения. Филип просто констатировал факт.

— Где находились в это время остальные члены семьи?

— Жена была в Лондоне. Она вскоре вернулась. София, мне кажется, тоже отсутствовала. Младшие, Юстес и Жозефина, были дома.

— Надеюсь, вы поймете меня правильно, мистер Леонидис, если я спрошу: каким образом смерть отца повлияет на ваше финансовое положение?