К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

— И каковы же были условия завещания? — спросил Тавернер.

Мистер Гейтскил собрался было ответить со всей присущей ему пунктуальностью, но Роджер Леонидис опередил его:

— Завещание было предельно простое. Поскольку Электра и Джойс умерли, их доля вернулась к отцу. Сын Джойса Уильям еще раньше погиб в Бирме, и его деньги также отошли отцу. Из близких родственников остались только Филип, я и внуки. Отец объяснил это в завещании. Он оставил пятьдесят тысяч фунтов, не обложенных налогом, тете Эдит, сто тысяч Бренде, ей же этот дом или же купленный вместо этого по ее желанию дом в Лондоне. Остаток он поделил на три части — одну мне, другую Филипу, третью следовало разделить между Софией, Юстесом и Жозефиной. Доли обоих младших оставались под опекой до их совершеннолетия. Кажется, я все правильно рассказал, мистер Гейтскил?

— Да, таковы условия документа, который я подготовил, — проговорил мистер Гейтскил ядовитым тоном, уязвленный тем, что ему не дали высказаться самому.

— Отец прочел нам завещание вслух, — продолжал Роджер. — Спросил, нет ли у кого-нибудь замечаний. Ни у кого, конечно, их не было.

— Бренда сделала замечание, — напомнила мисс де Хэвиленд.

— Ну как же, — с горячностью произнесла Магда. — Сказала, что не может слышать, как ее любименький старенький Аристид говорит о смерти. У нее, видите ли, мороз по коже подирает. Так она выразилась. И, мол, если он умрет, ей не нужны эти ужасные деньги.

— Чистая условность, — заметила мисс де Хэвиленд. — Очень типичное высказывание для женщины ее класса.

Замечание было жесткое, полное яда. Я вдруг ощутил, до какой степени она не любит Бренду.

— Очень справедливое и разумное завещание, — резюмировал мистер Гейтскил.

— А что последовало за чтением? — задал следующий вопрос инспектор Тавернер.

— Отец подписал его, — ответил Роджер.

Тавернер слегка подался вперед.

— Как именно и в какой момент подписал?

Роджер беспомощно оглянулся на жену. Клеменси немедленно пришла на помощь. Остальные члены семьи с видным облегчением предоставили ей говорить.

— Вы хотите знать точно, в какой последовательности все происходило?

— Да, если можно, миссис Роджер.

— Свекор положил завещание на письменный стол и попросил кого-то из нас — Роджера, по-моему, — нажать кнопку звонка. Роджер позвонил. Явился Джонсон, и свекор велел ему привести горничную, Джанет Вулмер. Когда оба они пришли, свекор подписал завещание и попросил слуг поставить свои фамилии под его подписью.

— Все сделано правильно, — с одобрением произнес мистер Гейтскил. — Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух свидетелей, которые обязаны поставить свои подписи под документом. В одно и то же время и в одном помещении.

— А дальше? — не отставал Тавернер.

— Мой свекор поблагодарил их и отпустил. Затем взял завещание, вложил его в длинный конверт и сказал, что отошлет его на следующий день мистеру Гейтскилу.

— Все готовы подтвердить, что все было именно так? — Инспектор Тавернер обвел взглядом присутствующих.

Раздался невнятный гул одобрения.

— Завещание, как вы сказали, лежало на столе. Насколько близко к столу находились присутствующие?

— Не очень близко, вероятно, не ближе пяти метров.

— Когда мистер Леонидис читал вам завещание, он сидел за столом?

— Да.

— Вставал ли он или выходил из-за стола после того, как окончил чтение и до того, как подписал бумагу?

— Нет, не вставал.

— Могли ли слуги прочесть документ, когда расписывались?

— Нет, не могли, — ответила Клеменси. — Свекор прикрыл верхнюю часть завещания листом бумаги.

— Совершенно верно, — подтвердил Филип. — Содержание документа их не касалось.

— Понятно, — протянул Тавернер. — То есть как раз непонятно.

Быстрым движением он извлек длинный конверт и протянул его адвокату.

— Поглядите, — сказал он, — и скажите, что это такое.

Мистер Гейтскил вытащил из конверта сложенный документ и, развернув, воззрился на него с нескрываемым изумлением, поворачивая его и так и этак.

— Удивительная вещь, — проговорил он наконец. — Ничего не понимаю. А позвольте спросить, где это лежало?

— В сейфе, среди других бумаг мистера Леонидиса.

— Да что же это такое, наконец? — возмутился Роджер. — О чем вообще речь?

— Это завещание, которое я подготовил вашему отцу на подпись, Роджер, но… не могу понять, каким образом после всего вами рассказанного оно осталось неподписанным.

— Как? Вероятно, это предварительный вариант?

— Нет, — возразил адвокат. — Предварительный мистер Леонидис вернул мне, после чего я составил завещание — вот это самое, — он постучал по нему пальцем, — и послал ему на подпись. Согласно вашим общим показаниям, он подписал завещание на глазах у всех, и двое свидетелей приложили свои подписи… И тем не менее завещание осталось неподписанным.

— Но это просто невозможно! — воскликнул вдруг Филип Леонидис с необычной для него горячностью.

— Как у вашего отца было со зрением? — спросил Тавернер.

— Он страдал глаукомой. Разумеется, для чтения он надевал очки.

— В тот вечер он был в очках?

— Конечно. И не снимал до тех пор, пока не подписал завещания. Я правильно говорю?

— Абсолютно, — подтвердила Клеменси.