К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

— И никто — все в этом уверены? — никто не подходил к столу до того, как он подписал бумагу?

— Я лично не уверена. — Магда возвела глаза кверху. — Если бы мне удалось сейчас сосредоточиться и представить себе всю картину…

— Никто не подходил, — твердо сказала София. — Дед сидел за столом и ни разу не вставал.

— Стол стоял там же, где сейчас? Не ближе к двери, или к окну, или к драпировке?

— Там же, где стоит сейчас.

— Я пытаюсь представить себе, каким образом могла произойти подмена, — проговорил Тавернер. — А подмена явно имела место. Мистер Леонидис находился под впечатлением, что подписывает документ, который только что читал вслух.

— А подписи не могли быть стерты? — подал голос Роджер.

— Нет, мистер Леонидис. Следы остались бы. Существует, правда, еще одна вероятность: это не тот документ, который мистер Гейтскил послал мистеру Леонидису и который тот подписал в вашем присутствии.

— Исключено, — запротестовал адвокат. — Я могу поклясться, что это подлинник. Наверху в левом углу имеется маленький изъян — он напоминает, если дать волю воображению, крошечный аэроплан. Я его заметил тогда же.

Члены семьи обменялись непонимающими взглядами.

— Чрезвычайно странно, — проговорил мистер Гейтскил. — Совершенно беспрецедентный в моей практике случай.

— Невероятно, — проговорил Роджер. — Мы все были там. Этого никак не могло произойти.

Мисс де Хэвиленд сухо кашлянула.

— Какой смысл твердить «не могло», когда это произошло. Меня интересует теперешнее положение дел.

Гейтскил немедленно превратился в осторожного стряпчего.

— Теперешнее положение дел нуждается в самой точной оценке. Этот документ, разумеется, аннулирует все прежние завещания. Налицо многочисленные свидетели, видевшие, как мистер Леонидис подписывал то, что с чистой совестью считал своим завещанием. Гм. Крайне интересно. Настоящий юридический казус.

Тавернер взглянул на часы:

— Боюсь, я задержал вас и отвлек от ленча.

— Не разделите ли вы его с нами, старший инспектор? — предложил Филип.

— Благодарю вас, мистер Леонидис, у меня свидание с доктором Греем в Суинли Дин.

Филип повернулся к адвокату:

— А вы, Гейтскил?

— Спасибо, Филип.

Все встали. Я, стараясь не привлекать ничьего внимания, подошел к Софии.

— Уйти мне или остаться?

Мой вопрос до смешного походил на название викторианской песни.

— Я думаю — уйти, — отозвалась София.

Я поспешил выскользнуть из комнаты вдогонку за Тавернером. И тут же наткнулся на Жозефину, которая каталась на обтянутой сукном двери, ведущей в ту часть дома, где были кладовки. Она явно пребывала в отличном расположении духа.

— Полицейские — дураки, — заявила она.

Из гостиной вышла София.

— Что ты тут делаешь, Жозефина?

— Помогаю няне.

— Ты, наверно, подслушивала.

Жозефина скорчила гримасу и исчезла.

— Горе, а не ребенок, — заметила София.

Глава 11

Я вошел в кабинет помощника комиссара Скотленд-Ярда в тот момент, когда Тавернер заканчивал свое повествование о постигших его неприятностях.

— И вот извольте. Я всю эту компанию, можно сказать, наизнанку вывернул и что выяснил? Ровным счетом ничего! Ни у кого никаких мотивов. Никто в деньгах не нуждается. А единственная улика против жены и ее молодого человека, — то, что он смотрел на нее влюбленным взглядом, когда она наливала ему кофе.

— Ну, будет вам, Тавернер, — сказал я. — У меня есть кое-что получше.

— Ах вот как? И что же, позвольте спросить, вы такого узнали, мистер Чарлз?

Я сел, закурил сигарету, откинулся на спинку стула и тогда только выложил свои сведения:

— Роджер Леонидис и его жена намеревались удрать за границу в следующий вторник. У Роджера произошло бурное объяснение с отцом в день смерти старика. Старший Леонидис обнаружил какие-то его грехи, и Роджер признал свою вину.

Тавернер побагровел.

— Откуда вы все это, черт побери, выкопали? — загремел он. — Если это идет от слуг…

— Нет, не от слуг, а от частного сыскного агента.

— Кого вы имеете в виду?

— Должен сказать, что в соответствии с канонами лучших детективов, он, или, вернее, она, или, еще лучше, — оно положило полицию на обе лопатки. Я также подозреваю, — продолжал я, — что у моего агента имеется и еще кое-что про запас.

Тавернер раскрыл было рот и тут же закрыл его. Он хотел задать так много вопросов сразу, что не знал, с чего начать.

— Роджер! — выговорил он наконец. — Так, значит, это Роджер?

Я с некоторой неохотой поделится с ними новостями. Мне нравился Роджер Леонидис. Я вспомнил его уютную комнату — жилье общительного, компанейского человека, его дружелюбие и обаяние, мне претила необходимость пускать по его следу ищеек правосудия. Имелся, конечно, шанс, что вся полученная от Жозефины информация недостоверна, но, по правде говоря, я так не думал.

— Значит, все идет от девчушки? — спросил Тавернер. — Это дитятко, кажется, подмечает все, что творится в доме.

— Обычная история с детьми, — сдержанно проронил отец.