К оружию! К оружию!

Раздался радостный возглас, несколько раз всхлипнула пищалка, прозвучала короткая мелодия, которую кто-то когда-то, должно быть, счел очень веселой, затем над дверным молотком открылось маленькое оконце, из которого на деревянной руке медленно выехал торт с заварным кремом. Рука вдруг согнулась со щелчком, и торт растекся небольшой кучкой у ног Колона.

– Вообще не смешно, – вздохнул Шноббс.

Дверь осторожно приоткрылась – всего на пару дюймов – и на них уставился маленький клоун.

– Так-так-так, – проговорил он. – Что за толстяк стучал к нам в двери?

– Не знаю, – механически ответил Колон. – Что за толстяк стучал к вам в двери?

Они уставились друг на друга с недоумением. Шутка явно не задалась.

– Вообще-то это мой вопрос, – укоризненно произнес клоун. Голос его был уныл и безнадежен.

Сержант Колон попытался вернуться к здравомыслию:

– Сержант Колон, Ночная Стража, – представился он. – А это – капрал Шноббс. Мы пришли поговорить о человеке, которого… нашли в реке, ясно?

– Ох. Да… Бедный братец Бино. Тогда, наверное, вам следует войти, – ответил клоун.

Шноббс уже собирался решительно толкнуть дверь, когда Колон остановил его и безмолвно указал наверх.

– Кажется, над дверью стоит ведро с побелкой, – предупредил он.

– Серьезно? – фальшиво удивился клоун.

Он был очень маленького роста, но носил огромные башмаки, делавшие его похожим на перевернутую букву «Г». Лицо его было покрыто толстым слоем грима телесного цвета, на котором были нарисованы большие хмурые брови. Волосы клоуна, выкрашенные в рыжий цвет, были изготовлены из двух старых швабр. Сам по себе он не отличался полнотой, но нечто вроде обруча в штанах придавало его туловищу гипертрофированно толстый вид. Пара резиновых подтяжек, заставлявших штаны подпрыгивать при ходьбе, финальным штрихом завершали образ полного и законченного кретина.

– Да, – ответил Колон. – Серьезно.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно.

– Ладно, извини, – ответил клоун. – Сам знаю, что тупо, но такова традиция. Погодите минутку.

Послышались звуки раскладываемой стремянки, какие-то лязги, стуки и сдавленные ругательства.

– Всё. Можете заходить.

Клоун провел их через сторожку. Тишину не нарушало ничего, кроме шлепанья клоунских башмаков по мостовой, когда привратнику вдруг пришла в голову мысль.

– Я понимаю, шансов мало, но вдруг кому-нибудь из вас, господа, захочется понюхать цветочек в моей петлице?

– Нет.

– Нет.

– Нет… Что ж, я так и думал. – Клоун вздохнул. – А знаете, это ведь непросто. Я имею в виду клоунаду. Меня поставили на ворота, потому что я нахожусь на испытательном сроке.

– Неужели?

– Я все время забываю, надо смеяться снаружи и плакать внутри или наоборот? Постоянно путаю.

– Кстати, насчет Бино… – попытался сменить тему Колон.

– Мы как раз проводим панихиду, – откликнулся маленький клоун. – Вот почему мои штанцы приспущены.

Они снова вышли на солнечный свет.

Во внутреннем дворике выстроились клоуны и шуты. На ветру позвякивали колокольчики. Солнечный свет отражался от красных носов и случайных нервных струек воды, вырывавшихся из фальшивых пуговиц.

Клоун провел стражников к шеренге шутов.

– Уверен, доктор Пьеро поговорит с вами, как только мы закончим, – сказал он. – Меня, кстати, зовут Боффо, – добавил он, с надеждой протянув руку.

– Не вздумай ее пожимать, – предупредил Колон Шноббса.

Боффо совсем пал духом.

Заиграл оркестр, и из часовни показалась процессия членов Гильдии. Чуть впереди шествовал клоун с маленькой урной в руках.

– Это так трогательно! – всхлипнул Боффо.

На возвышении в противоположном конце квадратного двора сидел толстый клоун в мешковатых брюках с огромными подтяжками и в галстуке-бабочке, слегка покачивающейся на ветру. Голову его украшал цилиндр, а лицо – страдальческий грим. В руке клоун держал палочку с пузырем на конце.

Клоун с урной подошел к помосту, поднялся по ступенькам и принялся ждать.

Оркестр умолк.

Клоун в цилиндре ударил носителя урны пузырем по голове – раз, другой, третий…

Урноносец шагнул вперед и взмахнул париком, после чего взял урну в одну руку, другой оттянул пояс клоуна в цилиндре и с чрезвычайной торжественностью высыпал прах покойного брата Бино в штаны толстяка.

По двору прокатился вздох. Оркестр заиграл клоунский гимн «Марш идиотов», но тут же кулиса одного из тромбонов вылетела и ударила по затылку впереди стоящего товарища. Обиженный таким неуважением клоун развернулся, чтобы как следует треснуть кулаком тромбониста, но тот пригнулся проворно, и вся сила удара досталась третьему клоуну, отчего бедняга улетел в басовый барабан.

Колон со Шноббсом переглянулись и сокрушенно покачали головами.

Боффо извлек большой красно-белый носовой платок и высморкался в него с потешным звуком.

– Классика, – произнес он. – Именно то, что он и хотел.

– Вы хоть поняли, что произошло? – осведомился Колон.

– Разумеется! Брат Гринельди исполнил древний трюк «с-пяточки-на-носочек» и опрокинул урну в…

– Нет. Я имею в виду, отчего умер Бино?

– Хм… Мы думаем, это был несчастный случай, – ответил Боффо.

– Несчастный случай? – уныло переспросил Колон.

– Ну да. Так считает доктор Пьеро.