К терниям через звёзды

— Садитесь, — сказал Шейнц, указывая на сидение напротив. — Ах, да, сейчас я. — Он вспомнил, что им необходимы стаканы и двинулся на кухню. Через минуту Шейнц уже вернулся, сжимая в одной руке два прозрачных стеклянных сосуда. По правде говоря, он не желал оставлять Магнуссона одного на длительное время. Несмотря на то, что Вроцлав пришёл с добрыми намерениями, Карл по-прежнему ему не доверял.

Шейнц сел на сидение и звякнул стаканы на столике. Магнуссон, не говоря ни слова, вскинул большим пальцем закупорку бутыли. Обхватив стаканы сверху, он пододвинул их к уже приготовленной горловине. Тягучая оранжевая жидкость заструилась над округлостями каждого стакана.

Безмолвие всё ещё нависало над столом примирения, и Шейнц не знал, куда подевать свой взгляд. Поэтому он смотрел на прозрачную полку над кроватью, на которой лежала модель республиканского корвета, и стоял лиловый пятнолистник, который ему подарила Констанция. В тот день он можно сказать опешил. Это был неожиданный шаг со стороны андроида. Хотя тогда она уже не единожды осуществляла то, чего ждать от неё было немыслимо.

— Я приобрёл его на Сиберии, когда мы инспектировали строительство колонии Тэтус, — сказал Магнуссон, пытаясь начать разговор издалека. — Право, удивительный вкус. Такое… кисловато-терпкое сочетание.

Шейнц повернулся, и Магнуссон пододвинул ему стакан. Не издав ни звука, Карл пригубил напиток. Спиртное дало почувствовать жгучее тепло в горле. «И что многие болтают о вкусе? Любой алкоголь имеет лишь вкус пламени», — подумал он.

— Что ж… Я действительно должен перед вами извиниться, — сказал Магнуссон. — Сегодня на заседании я устроил конфликт. Это всё из-за нервов. Я уже который день срываюсь на всём, на чём только можно. — Он развёл руками. — Наверное, из-за этого наехал и на вас. Не надо было мне поднимать эту тему с… Вашей индивидуальной операцией. Раз осуществили, значит, это было необходимо. — Он выдохнул и прильнул к глиссу.

— Я принимаю ваши извинения, — проговорил Шейнц. Хотя, принял он их лишь потому, что негласные правила человеческого этикета обязывали его сделать это. В глубине души он всё ещё сердился на Магнуссона. Но с другой стороны, то, что тот всё-таки извинился, оставило и какой-то приятный отпечаток на сердце. В эту минуту Карл был готов говорить с ним без лишней вражды.

— Ну, вот и славно. — Магнуссон принялся обновлять опустошённые стаканы. — Не буду лгать, вначале я действительно скептически отнёсся к вашему предложению о «Колоссе». Но сейчас меня начала одолевать… Не знаю… какая то вера что ли. Я желаю удачи вам в вашем деле. — Он поднял стакан. — Найдите эту посудину! Выпьем за ваш успех!

Без лишнего желания Карл ухмыльнулся и сделал ответный жест.

— Как оно, кстати? Уже есть какие-то начинания?

Шейнц понимал, что не хочет делиться информацией с Магнуссоном. Пары стаканов спиртного мало для того, чтобы стать закадычными друзьями и родить кристально-чистое доверие.

— Да, кое-какие есть. Без применения ресурсов и без нарушений указаний Совета.

— Ну что вы? Вы думаете, я пришёл, чтобы уличить вас в нарушениях? — обиженно спросил Магнуссон.

«Не исключено», — подумал Шейнц.

— Право, не стоит оскорблять меня. Я, может, и не чистейшей души персона, но не стану копать под человека, с которым сижу за одним столом. Тем более, вы выдающийся нейрокибернетик, мистер Шейнц, я вас всецело уважаю.

Карла не покидало ощущение неприкрытой лести, мягким бархатом оплетающей его уши. Делает Магнуссон это с какой-то целью или же он не имеет на уме ничего крайнего? Оставалось только гадать.

— А как ваши успехи? — решил перевести стрелки Шейнц. — Вы уже выбрали область, в какой будете работать?

— Да, — выдохнул Вроцлав. — Возглавлю одно из инженерных подразделений по строительству флотилии. С завтрашнего дня, после того как утвердим лишние вопросы на заседании, начнём рассыпаться по пространству Технократии и работать. Надеюсь попасть на космоверфь в системе Сомн. Она на орбите Орзини, а это недалеко от Данга. У меня там семья. Может, смогу с ними видеться.

— А кто у вас там?

— Сестра и двоё племянников. Своих детей я завести не успел, — сказал он и сделал изрядный глоток глисса. — Но Лилию люблю. Всю жизнь о ней заботился. Да и племяшей тоже. — Он улыбнулся. — Если нам суждено погибнуть, то свои последние дни хотелось бы провести рядом с ними.

Дуновение тоски окутало Карла. Ведь у него вообще никого нет и никогда не было. С кем ему провести последние дни? Вот есть Констанция, но… Жива ли она? Или лишь имитирует жизнь? Если так, то это у неё хорошо получается. Несомненно, она была тем, кто мог бы скрасить одиночество Карла. Но в недрах души он понимал: ей всё равно, она делает лишь то, что ей приказывают кусочки кода у неё в голове. Как будто прочитав его мысли, Магнуссон спросил:

— А, этот ИИ? Как вам с ним живётся?

— Её зовут Констанция, — раздражённо проговорил Шейнц.

— Необычное имя. — Из уст Магнуссона раздался смешок. — Гм, вы так сказали, как будто считаете что оно… она существо с сознанием.

По телу Карла пробежали мурашки, и он прильнул к стакану.