К востоку от Берингова пролива

Знакомство с этим городом было очень кратковременным и пришлось на зиму, пожалуй, самое неудачное для этого время года. Тем не менее оно послужило для меня как бы введением, напутствием ко всему путешествию в Русскую Америку.

В последние дни ноября 1977 года самолеты из Хабаровска в Охотск не летали — «по метеоусловиям», как сообщали аэропортовские репродукторы. Пояснение к этой скупой информации я вычитал первого декабря в газете «Тихоокеанская звезда», уже сидя в самолете. Газета сообщала: «Неделю на Охотском побережье бушевала пурга. Порывы ветра достигали десяти баллов. На улицах районного центра выросли трехметровые сугробы, двухэтажные дома были под самую крышу присыпаны снегом. Закрылись школы и детские учреждения. В Охотске сформировали штаб по борьбе со стихией, создали аварийные бригады электриков и механизаторов… Сейчас над Охотском снова сияет солнце. Расчищаются дороги и улицы, устраняются последствия разбушевавшейся стихии».

И вот наконец Охотск. Постройки его сгрудились в Низине, зажатой между горами и морем. Когда мы подлетали к нему, мне показалось, что город затаился здесь, на самом краю света, сжался, храня какую-то свою тайну. Но вблизи, несмотря на сугробы и болтающиеся в воздухе обрывки проводов — память о недавней пурге, — он предстал обычным, хотя и небольшим городом, с автомобилями, автобусами и неожиданно большим количеством людей на улицах.

Год его рождения — 1649-й. (Значит, нет старше его поселка на всем нашем Дальнем Востоке.) Именно тогда на берегу протоки Амунской, что в трех верстах от устья реки Охоты, заложил казацкий десятник Семен Шелковников «со товарищи» Косой острожек. Каких только испытаний не досталось будущему Охотску! Он горел, отбивал осады. Но особенно сильно страдал от наводнений. Через семнадцать лет после основания поселения река стала подмывать частокол, и острог перенесли на новое место, за четыре версты от прежнего. Еще через двадцать три года его начали разрушать морские волны, и острог вновь переехал, теперь — в глубь суши. Однако и на новоселье вид его оставался неприглядным. «Охотский острог рубленой в заплот ветхой. Во оном остроге в восточной стороне проезжая башня, ветхая без верху. Подле той башни, в полуденной стороне, три избы черные, ветхие, где живут комиссары. В том же остроге в стене амбар, где кладется всякая казна». Таким, по свидетельству очевидца, был острог перед своим очередным переездом.

Еще раз перенесли его на новое место — на галечниковую косу, к совместному устью Охоты и Кухтуя, — в 1725 году, когда по плану Витуса Беринга, начальника Камчатской экспедиции, началась постройка Охотского порта. С той поры Косой острожек ожил. Он стал называться Охотским острогом, потом — Охотским портом, а затем — просто Охотском. От него получило свое название и Охотское море (раньше оно звалось Дамским, или Пенжинским). Название же города происходит от реки Охоты, а это искаженное эвенское слово «окат», что значит «Большая река».

Но и устье Охоты и Кухтуя оказалось не лучшим местом Для города: при штормах морская вода заливала косу и затапливала большую часть городских построек. «Вода с моря,

 — сетовал Г. И. Шелихов, — переливается в реку Охоту через все то пространство широты, на коей город стоит, и беднейшее охотское строение топит и повреждает, жителей приводит в отчаяние». По этой причине в 1815 году Охотск вновь переезжает, теперь — на левый берег Кухтуя, где он находится и поныне.